Я откинулся на спинку сидения, глядя на дорогу и давая пассажирам возможность обдумать все происходящее. Наконец Лера, закончив непродолжительные внутренние поиски контраргументов, выпалила:
– Вы что, думаете, что они и вправду мыслили так глубоко? По-моему, это просто ваша интерпретация, а ребята всего лишь куражились, не закладывая в песни и доли того, что вы нам сейчас преподнесли.
– Почему вы так думаете?
Лера усмехнулась.
– Вы же наверняка видели, что они вытворяют на концертах? Вы видели их аудиторию? Это вакханалия какая-то. Там философией и близко не пахнет. И если вы увидели в их песнях некую глубину, то это вам респект. Не надо пытаться вытянуть группу на уровень, которому они явно не соответствуют. Панки есть панки и ими останутся, какими бы философами вы не пытались их представить.
Лера снова откинула со лба упрямую прядь волос.
– Я как-то слушала интервью того же Горшка на каком-то рок-фестивале. Это же кошмар сущий. Какие-то глупые усмешки, ужимки. Он очень косноязычен и закрепощен – двух слов связать не может, психует на неудобные вопросы. О каких уровнях тут можно говорить?
Я показал пальцем на себя.
– Еще полчаса назад вы думали, что я – обычный быдлан на джипе, а сейчас мы с вами ведем весьма увлекательную беседу, хотя и выяснилось, что я тоже панк.
Ребята разулыбались.
– Почему бы не предположить, что творческие люди тоже могут притворяться? Вот взять это интервью. Мне кажется, я тоже его видел. Понятно, что он психанул. Потому что он ждал вопросы про его творчество, про полет фантазии, про его замыслы, надежды, мечты и смыслы, а его спрашивают, сколько он бабла за концерт получил и всякое такое.
– Ну, это часть его работы, законы шоу-бизнеса. Залез туда, будь готов к грязи, – веско проговорила Лера.
– А он не готов, – так же веско ответил я, – ему это было не нужно. Особенно когда вопросы задает журналистка, всего лишь теша свое самолюбие, откровенно куражась над ним, и которая, скорее всего, в этой жизни даже одной миллиардной чего-то подобного не создала. Почему я так думаю? Потому что по-настоящему творческие люди никогда не будут гасить своих коллег. Для меня это – аксиома.
В отражении я увидел, как Лера поморщилась, явно приняв это на свой счет.
– Да-да, – произнес я, кивком головы подчеркивая свой посыл, – тот, кто знает, что такое настоящее Творчество, никогда не станет оценивать или поливать грязью другого Творца. Это – маркер. Мозг Творца и мозг потребителя работают на таких разных уровнях, что им тяжело взаимодействовать напрямую. И более низкий уровень имеет здесь преимущество. Это как гопник в подворотне – он всегда переговорит любого профессора, путая его своим примитивизмом. Так же и Горшок. Ведь он просто не знал, как с ней разговаривать. Это два разных мира. И он на уровень этих интервьюеров не хотел опускаться. Он двух слов связать не мог в интервью, – я повернулся назад вполоборота, – не от того, что туповат, а от того, что у него мысли так работают, что слова за ними не успевают, и уж тем более мозги некоторых интервьюеров.