Через несколько минут в кабинет скорым шагом вошел полицмейстер в сопровождении того пристава, который меня привел.
– Открыл сейф? – удивленно покачал он головой. – Так быстро?
– Так точно, Ваше превосходительство! Дверь открыта, но в сейф я не заглядывал.
Хозяин быстрым шагом подошел к сейфу, потянул за ручку дверцы и распахнул его. Я отвернулся.
Он взял из сейфа какие-то бумаги и обратился к приставу:
– Вручи ему кошель, что я дал тебе, – и вышел из кабинета.
Пристав похлопал меня по плечу и повел обратно вниз. Во дворе он достал из кармана кошель и вручил его мне.
– Завтра за тобой пришлют еще раз. Надо будет ключ изготовить. И, легонько подтолкнув, отправил меня восвояси.
Пришел я к себе в мастерскую, запер дверь, ополоснулся и, для начала, достал обед, который принёс с собой.
Потом, насытившись и перекурив это дело, я посмотрел в кошель. Денег Его превосходительство не пожалел! Их могло хватить и на хорошую мастерскую, и на то, чтобы взять в работники парочку мастеровых.
8
Но… вскоре началась война, и мне так и не пришлось поработать в своей новой мастерской… – махнул рукой дед Жора.
– Да, жаль… А потом, дед Жора, где ты работал?
– Потом, Сережа, война – кровь, смерть, голод…
– Расскажешь?
– В другой раз. Смотри, звёзды уж на небе. Потеряли нас дома. Собирайся, пойдём.
9
Пулемёт.
И опять мы сидим с дедом Жорой на старых мостках и смотрим на поплавки, которые, как солдатики на посту, не шевелясь, стоят в воде.
– Смотрю я на тебя, Серёжа, и вспоминаю империалистическую войну. Были там и твои ровесники, и мальчишки-добровольцы помладше тебя, и "сыны полков". Воевали они, чтобы отомстить за своих погибших родных. Порой они, подражая взрослым, равняясь на них, совершали настоящие подвиги, защищали свою Родину наравне с солдатами… Если мы, взрослые, выполняли приказы командования, то дети делали это добровольно, оказавшись волей судьбы вовлечёнными в военные действия.
Я, чуть повернувшись к деду, украдкой смотрю на него, вижу, как темнеет его лицо, сжимаются губы, а рука тянется в карман за очередной цигаркой. Легонько трогаю деда за рукав:
– Расскажи, дед, не молчи.
Он взглядывает на меня из-под кустистых бровей, и я замечаю в его глазах давнюю горькую боль.
– Им бы в игрушки играть, – говорит дед, – а они… Сколько погибло!
Дед замолкает надолго… Я жду, внимательно следя за поплавком, знаю, что он блуждает где-то в своих воспоминаниях, печальных и далеких.