Я задумчиво улыбаюсь, продолжая рассказывать отцу о своей жизни и о своей сестре.
– Возможности Лайкен были безграничны. – Я на мгновение замолкаю, снова погружаясь в воспоминания. – Я все еще слышу ее в своих снах, – признаюсь я. – Не часто, но все же. А мама разговаривает с тобой? – спрашиваю я и ловлю себя на том, что изучаю его лицо, несмотря на то что оно ничего не выражает. – Иногда у меня возникает желание расспросить Сорика о ней, но я не решаюсь, потому что не хочу расстраивать его.
Между нами висит непробиваемая тишина, и все вопросы, которые у меня есть о моей матери, об отце и о Сорике, остаются невысказанными. Солнце опускается все ниже. Серые облака над нами приобретают фиолетовый оттенок, когда на смену вечеру приходит ночь.
– Пап, ты не замерз?
Я встаю, чтобы найти куртку, но замираю, когда он поворачивает голову в мою сторону. Отсутствующий взгляд не исчез, но я никогда не видела, чтобы он двигался без специального указания. Наблюдаю за ним несколько минут, и мое сердце постепенно приходит в норму. Больше ничего не происходит.
Подхожу к нему с другой стороны, чтобы посмотреть, сделает ли он это снова.
– Пап, ты не замерз?
В этот раз он не пошевелился. Сидит и смотрит на деревья, словно каким-то образом они взяли его в плен. Воображаю, что его сознание запуталось в ветвях, и если он будет смотреть на них достаточно долго, то найдет способ выбраться.
– Боксерша! – зовет Бастьен, выдергивая меня из тревожных мыслей. – Пора ужинать.
Машу ему и снова перевожу взгляд на отца.
– Пап, вставай и иди за мной.
Он следует за мной, и я стараюсь не бросать на него настороженных взглядов через плечо, пока мы молча возвращаемся в лагерь. Не могу объяснить, что произошло, но мне нужно быть более внимательной к нему. Возможно, такое уже было, просто я не замечала. Делаю мысленную пометку спросить у Сорика, когда он вернется.
Во мне начинает нарастать чувство вино, и я пытаюсь подавить его. Я не хотела держать Вона на расстоянии вытянутой руки. Понятия не имею, как справиться с этой ситуацией. Я… я вроде бы и рядом с ним, но близко не подхожу. И я не могу объяснить, что заставляет меня держаться поодаль.
Бросаю извиняющуюся улыбку Вону. Улыбка отражается от его каменного лица и падает на землю. Смиренно выдыхаю и молча клянусь сделать для него больше. Веду отца к костру, который уже ярко полыхает на поляне. Приказываю ему сесть и наблюдаю за ним еще несколько секунд. Чувство вины и беспокойства пробирает меня до костей.