Но тут свеча в лампадке вспыхнула ярче, маленькое пламя, качнувшись, весело заплясало на кончике фитиля – и в комнате на мгновение стало светлее. Тени отшатнулись, а ужасающая физиономия, резко отпрянув от окна, канула обратно в туман, словно её отбросило невидимой силой.
Лиля глубоко вздохнула во сне, даже не подозревая, как близко подобралась к ней тьма.
Где-то там, на большой реке, кашлянув пару раз, уверенно затрещал лодочный мотор. Тот, кто плыл по водам этого странного мира, не боялся ни тумана, ни того, что скрывалось в его глубинах.
Посмертие продолжалось.
Ночной мир за окном жил своей собственной жизнью, полной шёпота, теней и всего того, что ждало нужного часа, чтобы явить себя во всей непостижимой странности.
Потом, через вечность, бледный и водянистый свет втёк в дом сквозь запылённые стёкла, и наступило утро.
Проснувшись, Лиля сразу вспомнила вчерашнее приключение – и поняла, что ничего не боится. Как бы странно это ни звучало, но осознание факта собственной смерти разом её стабилизировало. Это было похоже на то, как если бы после прыжка в тёмную бездну она ударилась ногами о дно – и обнаружила, что на нём можно стоять. Всё непонятное и пугающее получило объяснение – и тем самым утратило над ней власть.
К тому же самое худшее с ней уже произошло. Она умерла. Перешла черту. И теперь, оказавшись на другом берегу, свободна от всех обязательств и привязанностей, а значит, вольна делать с собой что пожелает. Эта мысль наполняла её неожиданной лёгкостью, почти эйфорией. Прошло безразличное оцепенение, в которое она, как муха в паучий кокон, была завернута все три недели пребывания здесь. Тело больше не казалось чужим, мысли – вязкими и беспомощными. Она снова чувствовала себя собой – пусть и совсем другой, новой версией.
Воду из-под крана Лиля решила больше не пить. Пусть сами своим забвением упиваются, а с неё хватит! Мысль это была резкой, почти грубой, но именно тем и нравилась – она снова могла злиться, могла сопротивляться. Ей хотелось двигаться, что-то менять, перекраивать, а то и ломать до основания.
Возврата назад не было, мосты полыхали за её спиной. Точнее, один мост, гори он синим пламенем вместе со своей смородиновой калиной! А раз так, то и смысла смотреть в сторону реки не было никакого. Оттуда никуда не выйти.