– Это не деревья, – сказал я. – Не настоящие деревья.
– Я понял, – сказал мальчик. – Но всё равно интересно.
Я пожал плечами, но мальчик, скорее всего, не видел моего жеста.
– Задержимся здесь ненадолго? – спросил я.
– Давай.
Мальчик посмотрел на меня и в глазах его был восторг. Я улёгся на железный пол, подложив рюкзак под голову вместо подушки, устремив взгляд в ночное небо. Прежде чем отправиться дальше, я хотел увидеть рассвет. Лежал, предавался воспоминаниям. О том, каким мир был до всего этого. О том, когда я видел небо последний раз несколько лет назад в другом похожем месте. Ещё до того, как Эннет пропала.
Я лежал, мечтал и ждал.
Когда небо внезапно погасло. Потом зажглось снова, но только уже не как небо. Рекламный ролик, то ли зубной пасты, то ли щётки. Моя жена в маленькой тёмной ночнушке чистит зубы и, улыбаясь, демонстрирует коробку с нечитаемым названием. Я чувствую, как ребёнок прижимается ко мне, прячет лицо в бок. Ко мне приходят другие воспоминания. О том, как мы потеряли её. О том, как после этого каждый экран в этом дерьмовом металлическом мире стал показывать нам её лицо.
Ребёнок всхлипывает. Я глажу его по голове и чувствую, как по моей щеке стекает слеза. Я смотрю на женщину на экране в соблазнительной ночнушке, с неестественной белой улыбкой и с лицом моей жены. Как будто это нормально. Как будто так и надо.
Потом небо снова гаснет. А когда загорается, то показывает мне то, что я и хотел увидеть. Красивый нежно-розовый рассвет. Только от него уже не пахнет свободой. От него у меня привкус дерьма во рту. Такой же обман, как и металлические деревья.
– Мы отдохнём немного и пойдём дальше.
Мальчик кивает, всё ещё прижимаясь лицом к моему боку.
Мы вышли из темноты на свет. Флуоресцентные лампы под потолком горели ровным белым светом. Слишком ярким, как по мне. Особенно после кромешной тьмы последних дней. От такого света ломило глаза и начинала болеть голова. Ребёнку вроде бы было нормально. Я спросил его, и он сказал, что всё хорошо.
Шарики подходили к концу, а нам так и не встретилось ни одного раздатчика. Я переживал, что мы можем остаться без еды на какое-то время. Жёлтые уже не летели на пол. Ребёнок к ним не притрагивался, но я больше не брезговал. Оставлял ему красные и зелёные, а себе забирал жёлтые и коричневые.