– А-а, это вы, Елизавета Тихоновна, – протянула шёпотом, не отрываясь от круглого зеркала в ажурной оправе; взбила густые волосы. – Вы сами-то идите спать ложитеся. А коли наши записшат, вам тут шаг’ шаг’нуть. И сразу ротушки соскою им затыкайте. Вон там на столике бутылочки с молочком.
Елизавета помолчала в задумчивости.
– Нет. Я, пожалуй, здесь останусь. Мои угомонились. Да они и постарше – не станут крик поднимать и ночью по дому шастать.
– Вот и ладненько, – Катерина манерно поднялась со стула, потянула за бока едва прикрывающую колени узкую юбку. – А мы – на работку.
Подруги, взявшись под руки вышли. Елизавета прилегла на диван с мыслями о том, что согласилась бы на свидание с немцем, разве только планировала бы его там прикончить. Но соседок не осуждала. Её больше заботило, что завтра будут есть собственные дети.
В прихожей засуетились. Послышалась тявкающая немецкая речь. Судя по интонациям, гости осыпали молодушек комплиментами. Вскоре голоса стали едва слышны.
«Ушли в комнату, – подумала Елизавета. – Только бы не нагрянули ко мне».
Послышалось звяканье стекла. Потянуло сигаретным дымом. Со временем звук сталкивающихся рюмок участился. Тосты зазвучали громче.
– Тыц-тыц, тыц-тыц, – задребезжала гитара.
Под ободряющие возгласы женщины приглушённо запели «Катюшу».
«Что ж они творят? Сейчас всех перебудят», – заволновалась Елизавета.
Однако вскоре убедилась, что дети не реагируют. Прислушалась к пению. Слова едва можно было разобрать, но они явно отличались от настоящих, и она их где-то уже слышала.
«Чуб, как немка, Катя накрутила.
Закатала юбку до колен.
По немецки: «Либлинг», – говорила.
Научилась пить Цилимонер».
Тут Елизавета вспомнила, как Мария рассказывала о том, что в народе пошла частушка о разгульных девицах, готовых «прислуживать» оккупантам. Ей запомнилось слово «целимонер», которое никто не мог объяснить.
Снова звякнули рюмки. Варвара что-то бросила со смешком. И тут началось невероятное. Раздался звериный рык. Посыпались прерывистые немецкие восклицания вперемешку с русским матом. Задребезжало бьющееся стекло, загромыхала мебель. Потом возня, сопровождаемая женскими мольбами.
Елизавета вскочила с дивана. Кошкой прокралась в свою комнату. Нависла над детьми, пытаясь понять, спят ли. Столкнулась взглядом с широко распахнутыми глазами Нади, приложила палец к губам.