Я поднялась наверх. Петя был в спальне.
– Петя, – начала я с невинной улыбкой, – а ты хочешь ребёнка?
Он сразу насторожился, как будто понял, что за этой фразой что-то скрывается.
– Хочу, – сказал. – Конечно хочу. Очень.
Я подошла ближе, спрятала руки за спину, сделала шаг. Потом ещё один.
– А если он уже есть? – шепнула я.
Его глаза расширились, но он не успел ничего сказать. Я протянула руку вперёд и вложила ему в ладонь маленький пластиковый тест.
Он смотрел на него так, будто держал в руках космос.
– Это… правда?..
Я кивнула.
Он посмотрел на меня – и в его глазах что-то дрогнуло. Радость, испуг, благодарность, любовь – всё сразу.
– Ты… – он выдохнул, – ты даже не представляешь, как сильно я этого хотел.
И в этот момент я впервые почувствовала – что-то настоящее началось.
Без громких слов, без клятв. Просто мы. И кто-то ещё, маленький, пока невидимый, но уже с нами.
Я не знала, что будет дальше.
Просто сидела, вглядывалась в стену, в потолок, в себя – и не видела никакого "дальше"
Беременность. Это слово звучало в голове глухо, тяжело. Не как счастье, не как чудо – а как камень, с которого начинается обвал.
Я боялась.
Не родов, не боли, не будущего. Я боялась себя. Той, которой я вдруг стала.
Всё начало меняться сразу.
Сначала – настроение. Ни одна мысль не приносила радости. Утро начиналось с раздражения и заканчивалось глухой усталостью. Я не узнавала себя.
Потом – тело. Оно становилось чужим. Всё вызывало отвращение: запахи, еда, голоса, прикосновения.
Особенно раздражал Петя. Он всё делал не так. Слишком заботился, слишком спрашивал, слишком хотел угодить.
Его присутствие, его лицо, даже его голос – всё в нём казалось мне навязчивым, липким.
Я чувствовала себя загнанной. Мне казалось, что я попала в ловушку, которую сама себе вырыла.
Его семья, его ритмы, его “правильность” – всё стало тесным, душным.
Я не могла дышать.
Каждый день мы ссорились. Иногда по мелочи. Иногда в открытую, с криками. Я говорила жесткие вещи. Молчала назло. Плакала в ванной.
Я замкнулась в себе.
Мои чувства исчезли. Всё, что я к нему чувствовала раньше – доверие, лёгкость, даже симпатия – словно кто-то выключил одним рубильником.
На их месте осталась раздражённая, капризная, острая на язык женщина. Я злилась на всё подряд: что он неправильно моет посуду, что неправильно спрашивает “как ты?”, что смотрит не туда, что дышит не так.