– Ба, а у них он всегда тяжелый? – Аня мотнула головой в сторону закрытой комнаты родителей, из которой снова доносилась ругань.
Теперь была бабушкина очередь молчать. Наконец, она присела на краешек стула.
– Да, Анют, последнее время – всегда.
Они выпили чай в какой-то уютной тишине. Каждый думал, конечно, о своем, но ненавязчиво и сочувственно друг к другу.
Хлопнула дверь в комнате у родителей и раздались тяжелые шаги отца. Аня подобралась вся. Бабушка поставила чашку.
Но отец прошел мимо, хотя на крошечной кухне это было сделать непросто. Открыл холодильник, пробурчал что-то про “пожрать рабочему человеку”. Достал бутылку холодного пива, хлопнул крышку о край стола и также, не глядя на Анюту с бабушкой, вышел из кухни. И почти сразу снова послышался повышенный голос мамы.
Аня сморщилась, сполоснула свою чашку, кинула бабушке:
– Уроки пойду делать.
А у себя в комнате – колонку погромче. Уроки все равно делать не хочется. Может потом? Утром, например.
Вечер четвертый, пятый и шестой. Блокноты, сырок
Два вечера Аня терпела и не ходила к дому Руслана. Бабушка довольно улыбалась. Даже мама похвалила, что не шлендает нигде по ночам. А потом сорвалась и сбежала – посмотреть на него хоть глазиком. Но пять кругов по дворам не дали ничего, кроме промокших ног и злости на саму себя. Она покачалась на качелях, но счастье так остро кольнувшее в день, когда ее позвали гулять, больше не возвращалось. Кататься без Руслана оказалось скучно.
– Аня, привет!
Она чуть не упала с качелей. Сердце на секунду зависло в высшей точке, а потом упало обратно – это был Мишка.
Они медленно шли по направлению к Аниному дому. Разговор не клеился, потому что она отвечала вяло и неохотно. Так вяло, что в какой-то момент Мишка вскинулся и отрезал: