Привыкнув к тому, что от боли бегут, я была удивлена встретить того, кто искал страдания намеренно.
Музыканту Джону, выросшему в Торсхавне – столице Фарерских островов, было сорок лет, но выглядел он значительно старше. Его длинные седые волосы спадали на черный пиджак, усыпанный серебряными стразами. Он отыгрывал свой концерт в тихом лаунж-баре и проводил время в баре для экипажа до следующего выступления.
Он был вечным мучеником, который считал, что петь и сочинять новые мелодии можно лишь пройдя через душевные страдания. Джон искал боль на дне бокалов в полупустых барах и в безответной любви к молодой официантке из Панамы.
Мне казалось странным, что он поставил страдания на алтарь своего творчества. Я чувствовала, что творчество – это любовь, это разговор с миром самых светлых струн души. Я была уверена, что птица вдохновения рада прилететь к любому, кто готов выслушать ее и рассказать миру историю, спустившуюся к нему с небес.
Душным вечером я спустилась в бар после четырех часов без перерыва в шумном прокуренном зале казино.
– Если мои демоны оставят меня, то, боюсь, мои ангелы тоже разлетятся кто куда, – уже на лестнице доносился пьяный голос Джона, цитировавшего Рильке[8].
Я поймала себя на мысли, что завидую его беспечной жизни. Работа музыканта на корабле была идеальной – они были экипажем лишь отчасти. У них не было официальной униформы – порой неудобной, порой некрасивой. Часто они жили в гостевых каютах. А отыгрывая часовой концерт, на целые сутки до следующего музыканты были свободны – плавали в бассейне, ходили в рестораны и театры и просто отдыхали.
И я поняла, как важно не обесценивать то, что щедрая Вселенная уже преподнесла мне.
В десятый день декабря лайнер причалил к красочному карибскому порту. А на корабле полным ходом шла подготовка к церемонии награждения членов экипажа, проработавших на кораблях десять лет. И Джон был одним из них.
Сидя в шумном зале театра «Палладиум», я смотрела, как на сцене, освещенной прожекторами, награждают работников. Каждый фотографировался с капитаном и получал памятный приз с яркой грамотой.
– Думаешь, десять лет для работы в море – много или мало? – наклонившись ко мне, тихо спросил мой украинский друг Кирилл.
Я на секунду задумалась, подсчитывая, сколько это контрактов.