С этими словами он положил свою большую руку на голову мальчика. Седрик совсем растерялся.
– Благодарю вас, – сказал он, – я здоров, и у меня совсем не болит голова. Но как мне ни жаль, а я должен повторить, мистер Гоббс, что всё это правда. Вы помните, Мэри приходила звать меня? Мистер Хевишэм говорил в это время с мамой, он – адвокат.
Мистер Гоббс опустился на стул и отёр платком свой мокрый лоб.
– Положительно, один из нас получил солнечный удар! – вымолвил он.
– Нет, – возразил Седрик, – но мы волей-неволей должны примириться с этой мыслью, мистер Гоббс. Мистер Хевишэм нарочно приехал из Англии, его послал мой дедушка, чтобы сообщить нам это.
Мистер Гоббс растерянно глядел на невинное, серьёзное личико мальчика, стоявшего перед ним.
– Кто твой дедушка? – спросил он наконец.
Седрик сунул руку в карман и осторожно вынул оттуда небольшой лист бумаги, на котором было что-то написано крупным, неровным почерком.
– Я никак не мог запомнить, а потому записал на бумаге, – ответил он и принялся читать написанное: – Джон Артур Молинё Эрроль, граф Доринкорт. Вот его имя, и живёт он в замке – и не в одном, а, кажется, в двух или трёх замках. И мой покойный папа был его младший сын, и я не был бы теперь лордом или графом, если бы папа остался жив, а он, в свою очередь, также не был бы графом, если бы его братья не умерли. Но они все умерли, и в живых из мужчин остался только я – вот почему я непременно должен быть графом, и дедушка зовёт меня теперь в Англию.
С каждым словом лицо мистера Гоббса краснело всё больше и больше, он тяжело дышал и то и дело отирал платком свой лоб и лысину. Только теперь начинал он понимать, что случилось действительно кое-что особенное. Но когда он глядел на маленького мальчика, сидящего на ящике с выражением наивного детского недоумения в глазах, и убеждался, что, в сущности, он нисколько не изменился, а остался всё таким же хорошеньким, весёлым и славным мальчуганом, каким был вчера, то вся эта история с титулом показалась ему ещё более странной. Его удивляло и то обстоятельство, что Седрик говорит об этом просто, по-видимому не понимая даже, насколько всё это поразительно.
– Ну-ка, повтори, как тебя зовут? – спросил он наконец.
– Седрик Эрроль, лорд Фаунтлерой, – ответил тот. – Так назвал меня мистер Хевишэм. Когда я вошёл в комнату, он сказал: «А, так вот каков маленький лорд Фаунтлерой!»