Агаша вздохнула. Собираться в школу, когда мамы нет дома, – самое грустное в мире занятие. Холодно вылезать из-под одеяла, холодно натягивать блузку, холодно выходить из подъезда. Она ещё минутку погрелась в кровати и спустила на пол ноги в розовых пижамных штанах.
– Пряничек ты мой. Включу тебе гирлянду. Занавески даже раздёргивать не буду. Ну её, эту зиму.
Панцирь Фердинанда и впрямь был похож на большой глазированный пряник. Агаша зашаркала пушистыми тапками в сторону кухни.
* * *
В оранжево-белом высотном доме, в первом подъезде на втором этаже сразу несколько человек собрались на работу и в школу. Но только в одной семье мама лежала на обследовании в больнице, и сборы без неё не были похожи на обычные.
– Нет, – в который раз отвечал Лука маме в телефон. – Нет, мама, я не читал до ночи. Нет, у меня не красные глаза, – он бросил взгляд на зеркальную дверь шкафа. Глаза были ого-го какие красные! И чёрные курчавые волосы торчали дыбом. Он наскоро пригладил их свободной рукой.
– Нет, я не забуду позавтракать. Нет, я не забыл физкультурную форму, – с этими словами Лука выпинал из-под кровати пыльный мятый мешок со спортивной одеждой. – Да. Я уже выхожу. Почти.
Собираться в школу, когда мамы нет дома, – ужас один. То есть это одновременно два ужаса: всё сделать самому и отчитаться маме, что всё сделал. Никто не приносит тебе чистые носки, не кладёт в рюкзак перекус, не помогает найти учебник, не напоминает почистить зубы… Впрочем, зубы можно и не чистить, это хорошо.
Лука выскочил в коридор и услышал запах чего-то пригоревшего.
– Пап! – крикнул он от входной двери. – Ничего, если я не позавтракаю? – Он попытался одновременно натянуть куртку и попасть ногой в зашнурованный ботинок.
Папа появился в коридоре и занял его весь: он стоял в махровом халате после душа, выкатив живот, и помахивал лопаткой для сковороды.
– Нет, «чего». Яичница на столе.
– Но я опаздываю… – возразил Лука.
– Марш за стол! – скомандовал папа.
Лука нехотя стряхнул куртку и отправился мыть руки.
– А яичница пригорела! – крикнул он из ванной. – Я горелую не ем! Вот когда мама готовит…
– Отставить, – загудел папа басом. – Мама не машина для приготовления еды. Что, двое взрослых мужчин не в силах приготовить себе нормальный завтрак? А пригорело потому, что партию интересную разбирал. Иди, покажу, пока едим.