– Калочка, ты представить себе не можешь, – жарко шепчет на ухо подруге Пичужкина, – каким этот Миндаздраил знойным и дерзким оказался! Ну ты его знаешь, он дагестанский поэт.
– А, да-да-да! – кивает Чумовая, вспоминая что-то. – Я была как-то раз на его поэтическом вечере.
– Такой волосатый, прямо как Кинг Конг – я просто торчу от него! «Можно, – говорит, – я слегка поглажу вас по левому полужопию во время исполнения танго»
– Да ну! – поражена Чумовая. – Вот прямо так и сказал?
«Да ведь и мне то же самое предлагал», – думает она обиженно.
– Именно! – подтверждает Пичужкина. – А я отвечаю: «Что это ты задумал, горец?» Ну, я вроде как злюсь, но и задорно в то же время говорю. Потому что всё-таки хочется, чтобы погладил.
– А вот мне бы ничуть не хотелось, – отвечает Чумовая, помимо своей воли вспоминая, как Миндаздраил тискал её тощую задницу на банкете по окончании поэтического вечера.
– Короче, включает ди-джей танго, – продолжает Пичужкина, – мы выходим на середину танцпола, волосатые ладони дагестанского рифмоплёта обвивают мою талию и правая совершенно определённо начинает спускаться ниже линии бикини. В этот самый момент…
В этот самый момент раздался сухой и неприятный кашель, и в кабинет заглянул Чубынин.
– Как оно?.. – глухо выдал он, обведя глазами помещение.
Девушки приняли благообразные позы, выхватили по пачке листов из бумажной кипы и погрузились в чтение.
– Читаем, Иван Сергеевич, – отозвалась Пичужкина.
– С утра до ночи читаем, – заверила Чумовая.
– Что пишут хоть? – неожиданно продолжил тему Чубынин и вместо того, чтобы, выполнив надзорную миссию, ретироваться, приблизился к редакторским столам.
– Да обыкновенная параша, Иван Сергеевич, – успокоила начальника Пичужкина. – Не стоит вашего внимания.
– Херня на постном масле, – согласилась Чумовая.
– Что за автор? – спросил Чубынин, кивая на рукопись в её руках.
Чумовая взглянула на первую страницу и чуть не поперхнулась собственной слюной.
– Лу… – издали слог её дрожащие губы.
– Луко… – дрожащие губы смогли оформить мысль в два слога.
– Ллллллллл… – язык почти не слушал её. – Это он! – завизжала Чумовая. – Это опять он! Тот самый придурок, от которого всех нас тошнит!
– Лукошин? – изумилась Пичужкина. – Это действительно он?
Не веря подруге, она выхватила рукопись из её рук и вперилась подслеповатыми глазами в имя автора.