– Ты тоже чувствуешь, да?
Он шепчет это совсем тихо, так тихо, что непонятно вообще, как я это слышу.
– Чувствую?
– Опасность.
– Ты это о чем?
– Ты что, не чувствуешь? Я знаю, ты чувствуешь. Вот здесь.
Он кладет руку на свой живот, чуть ниже пупка. Именно там, да.
– Прекрати, пожалуйста.
Мой голос похож на жалобный писк, так мне, по крайней мере, кажется. Он пытается заглянуть мне в глаза, но я отвожу взгляд.
– Ну почему?
– Ты прекрасно знаешь почему.
– Ну скажи, что ты тоже хочешь.
– И что это изменит?
Он делает глоток пива, проводит рукой по бороде. Я пользуюсь моментом, чтобы перевести дух. Чтобы избежать взрыва. Или, наоборот, усилить его, точно не знаю.
– Мне кажется, что я никогда ничего не делаю как надо. А сегодня все еще хуже, чем обычно. Я хочу… я хочу добиться успеха. Я думаю, что у меня бы получилось. Ты понимаешь, о чем я?
– Да, но вообще-то нет.
– Да, но вообще-то нет?
– Да, я понимаю; нет, это плохая идея. Ты уже наверняка знаешь, что не стоит принимать решения сгоряча, в состоянии шока?
– Я бы не назвал то, что я пережил, прямо шоком.
Мы замолчали. Огни бара отражаются на его лице. Его кожа усыпана веснушками, они появляются и исчезают в зависимости от времени года. Лето уже закончилось, и они усыпали его щеки, но уже бледнеют. Уже скоро от них не останется и воспоминаний. Как и от этого разговора. Это уже не в первый раз, когда мы с Максом балансируем на краю. С тех пор как мы познакомились, эта тема то и дело вспыхивает, и мы поднабрались опыта в экстриме. Всякий раз, как мы подходим к пропасти, нам удается не упасть. Я думаю, что в этом секрет нашей дружбы. Возможно, я ошибаюсь, но я совершенно не готова пожертвовать всем, что есть хорошего в этой дружбе, ради гипотетического счастья. Мне очень нравится дружить с Максом. Возможно, я была бы на седьмом небе, если бы Макс стал любовью всей моей жизни, но существует ли она на самом деле, эта любовь длиною в жизнь? Я не хочу пожертвовать всем, что у меня есть, ради ответа на этот вопрос. Я могу жить и с малой толикой счастья, но не выживу, если у меня отнимут все.
Макс отпивает еще глоток из кружки и наклоняется ко мне.
– Кам, все норм, я больше не буду. Расслабься.
Он улыбается немного грустной улыбкой и накрывает мою руку своей. У Макса ладони большие, как вселенная. Иногда, когда мне совсем тоскливо, мне нравится воображать, как я сворачиваюсь клубочком в его руке и забываю обо всем на свете. Но никогда не говорю с ним об этом. Есть вещи, которые лучше держать при себе.