"Моим дорогим потомкам, если вы это читаете…
Значит, нас больше нет. Или почти нет. Меня зовут Тавифа. Я ваша прабабушка, или пра-пра… Неважно. Важно то, что я хочу, чтобы вы знали: мы любили. Мы смеялись. Мы мечтали. Мы жили.
Я помню запах яблочного пирога, который пекла моя мама. Помню, как мой дед рассказывал мне сказки о звездах. Помню первую любовь, робкую и чистую, как весенний снег. Рождение детей.
Я смотрю на своих внуков и вижу в них надежду. Надежду на то, что вы будете мудрее нас. Что вы сохраните этот мир, который мы так бездарно растратили.
Пожалуйста, помните нас. Помните наши имена. Помните, что мы были людьми. И любите друг друга. Это все, что имеет значение.
С любовью и надеждой, ваша пра… Тавифа".
Как жаль, что тем, чем стало для меня
твое существование, не стало
мое существованье для тебя. (И.Бродский)
С твоим прапрадедом, Саввой, мы познакомились в студенчестве. Помню, сидели в кафе "Снежинка", лакомились мороженым с девчонками. Янтарное мандариновое варенье томно растекалось по белоснежной глади пломбира. Эта шелковистая нежность мороженого и легкая, дрожащая консистенция варенья меня просто заворожили – я впервые пробовала такое сочетание. Горчинка варенья, в сочетании с ледяным мороженым, вспыхивала ярче, создавая удивительный, пьянящий баланс вкусов. И вдруг в кафе, словно порыв свежего ветра, ворвались студенты-механики. Я почувствовала на себе взгляд… обжигающий, всепоглощающий. Невольно улыбнулась в ответ. Серое платье, доставшееся мне от одногруппницы Лариски, словно нарочно делало меня невидимкой. Я думала, ничто не задержит на мне его взгляд. Но он, доев мороженое, подошел. "Меня зовут Савва " – произнес он, словно мелодию. "Тавифа" – прошептала я, завороженная. Красивый, стройный, с благородными чертами лица. Словно солнечное тепло мандаринов пробилось сквозь зимнюю стужу, согревая душу. Я протянула к нему руки, навстречу судьбе. В кафе звучала тихая мелодия: "Листья желтые над городом кружатся… Может, созданы для счастья, может, созданы для счастья и они."
А потом мы поехали с Саввой, твоим прапрадедом, строить Байкало-Амурскую магистраль. Вгрызались в вечную мерзлоту, укладывая железнодорожный путь, возводили новые города. Деревянные шпалы, звеньевой путь…Лежишь на полке вагона, а колеса монотонно отсчитывают ритм дороги на стыках рельсов: "Стук-стук… стук-стук…". Когда вы это прочтете, вам, вероятно, и вообразить будет сложно железную дорогу, где поезда плетутся со скоростью черепахи – всего 70 км/час, а путь от столичных огней до Японского моря растягивается на долгие восемь дней. В вагонах, лишенных даже намека на душ, в тесном купе, где четверо незнакомцев волею судеб оказались вместе, чтобы прожить это маленькое путешествие сквозь огромную страну.