Каждый раз, когда она чувствовала себя изможденной и уставшей, она напоминала себе: «Это для таких же, как я. Для нелюбимых. Это для тех, кому почти никогда не пишут и не отвечают ни на одном сайте знакомств. Это для тех, кого постоянно отвергают. Для разочаровавшихся и опустивших руки. Для тех, кому уже за сорок, кто устал бегать по свиданиям и хочет поднять белый флаг. Для тех, кто потерял из виду конечную цель, и кто уже отчаялся найти своего человека».
Ночь за ночью, заставляя себя двигаться дальше, Айрис думала: «Это для меня самой. Я делаю все это для себя, пусть это и убивает меня. Это сработает, и это – для меня».
Не беря в расчет время на еду, сон и работу, приложение стало ее одержимостью. У нее не было ни перерывов, ни перекусов, ничего. С тех пор, как она начала работу над приложением, она даже не выходила за порог дома по выходным, не появлялась на любимых занятиях по гимнастике, которые она приучила себя посещать неукоснительно. По правде говоря, какая вообще социальная жизнь у нее была? Где она могла ее вести? Когда ее вообще куда-нибудь хоть кто-то приглашал?
Не то чтобы она была нытиком, в жалобах она никакого смысла не видела. Айрис прошла школу жизни, запрещая себе эмоции, поэтому ни Рождество, ни Новый год, ни ее дни рождения, проведенные в одиночестве, не представляли для нее сложностей. К ним она уж точно привыкла.
Как и ко многому другому. Она привыкла приходить утром в понедельник в офис и урывками слышать чьи-то разговоры о потрясающей вечеринке, на которой они были в выходные. Она привыкла ко всем. Под «всеми» Айрис имела в виду как партнеров компании, так и новеньких неопытных стажеров, которых приглашали на тридцатилетие, сорокалетие, пятидесятилетие, свадьбы или частенько на спокойные семейные барбекю у какого-нибудь коллеги. Милые, знаменательные события, на которые приглашали всех – всех, кроме нее.
Она искренне не могла понять, почему ее так не любят и не замечают. Знала только, что это началось еще в начальной школе. Люди, казалось, не так ее понимали… или, может, она сама что-то делала не так? Кто знает. Она нашла настоящих друзей только в Оксфорде, будучи уже взрослым человеком. Нашла «своих людей», как она их называла.
Но любимый человек мог бы спасти ее. Чудесный, идеальный, любимый. Такой, который принял бы ее, а она принимала бы его. Такой, чья жизнь связалась бы с ее жизнью. Человек, который радовался бы ее успехам вместе с ней, также как и она радовалась бы за него. Разве это не сделало бы жизнь действительно стоящей?