"Активируем сканеры. Внешний осмотр. Пси-датчики на максимум," – скомандовала Лира, стараясь говорить ровно. Ее руки все еще дрожали.
Роботы осторожно открыли контейнер. Хранитель лежал неподвижно. Фиолетово-черная жидкость сочилась из трещины в панцире. Его щупальца были поджаты. Фасеточные линзы не светились.
"Кажется, мертв или в коме," – доложил один из ассистентов.
"Осторожно. Возьмем пробу тканей. Манипулятором А-2. Игла для биопсии," – приказала Лира.
Робот-манипулятор с тонкой иглой приблизился к трещине в хитиновом панцире. Игла коснулась края трещины…
Хранитель взорвался.
Не огнем и осколками. Он разлетелся на тысячи крошечных, черных, каплевидных существ, размером с ноготь! Они не упали, а взмыли в воздух, как рой ядовитых мошек. С невероятной скоростью они ринулись к стеклянным стенам лаборатории, к вентиляционным решеткам, к швам в защитных костюмах ученых!
"ЧЕРВИ! ОНО РАСПАЛОСЬ НА ЧЕРВЕЙ!" – завопил ассистент, отшатываясь.
Рой ударился о прозрачные стены. Где-то треснуло стекло – не от удара, а от… коррозии? Черные капли начинали разъедать его! Они просачивались через микроскопические щели в вентиляцию! Одна из капель упала на рукав защитного костюма Лиры. Материал начал шипеть и дымиться!
"ЗАРАЖЕНИЕ! КОД КРАСНЫЙ! ЗАПЕЧАТАТЬ ЛАБОРАТОРИЮ!" – закричала Лира в коммуникатор, отчаянно пытаясь стряхнуть разъедающую каплю. Ее манипулятор сгорал на глазах.
Сирены взвыли по всему кораблю. Стальные щиты начали опускаться над лабораторией "Альфа", но было уже поздно. Рой черных капель просочился через трещину в стекле и вентиляцию. Они не атаковали людей. Они устремлялись к металлическим конструкциям корабля. К переборкам, к кабельным каналам, к системам жизнеобеспечения.
Там, где они садились, металл начинал пузыриться, чернеть и… превращаться. На глазах у оцепеневших техников и офицеров, наблюдавших через камеры, сталь корродировала, покрываясь тем же лавоподобным наростом с мозговидными извилинами. Из щелей в панелях потянулись тонкие, черные, жилистые щупальца. По вентиляции пополз липкий мицелий, испускающий тот самый сладковато-едкий запах. И Шепот… он больше не шел извне. Он исходил от самих стен корабля. От новых, пульсирующих наростов. Он сливался в один гулкий, торжествующий голос, который Лира, выбегавшая из шлюза лаборатории в коридор, услышала не только в наушниках, но и внутри своего черепа, как будто кости вибрировали в унисон: