И откуда в нем столько злобы? Неужели я действительно так сильно накосячила?
– Меня уволят? – осторожно спрашиваю дрожащим голосом.
– Было бы замечательно! – выпаливает Женя, а потом добавляет: – Знаешь, исходя из ценности этой вещи, не исключаю такой возможности. И вообще, сама иди и расскажи все Артему Николаевичу. У него вроде собрание, а я не самоубийца. Тем более это твоих рук дело.
– Ладно-ладно, – послушно соглашаюсь и удаляюсь прочь быстрым шагом, почти бегом.
Только головокружение все же не позволяет мне бежать. Возможно, я и головой ударилась. Все произошло так быстро, что, сколько я ни пытаюсь проанализировать, как так вышло, в итоге ничего не понимаю.
Торговый зал, коридоры… Все как в тумане. Прохожусь взглядом по схеме офиса, висящей на стене, и нахожу переговорный зал. Пару раз перепутав повороты, начинаю нервничать и внутренне чуть не плачу, когда наконец распахиваю нужную дверь. Даже не замечаю, что моя вторая рука все еще прикрывает сжатый кулак.
– Что-то случилось, солнышко? – приводит меня в чувство приветливый голос Артема, и только тогда я осматриваюсь.
Переговорная полна людей, и все недоуменные взгляды устремлены на меня. Блеск! Да я сегодня прямо-таки гвоздь программы! Начинаю теряться от такого пристального внимания, да и состояние у меня не очень. Поэтому еле выдавливаю из себя:
– Я… Это… Там…
Выражение лица Артема такое же приветливое, только его взгляд становится внимательным и оценивающим.
– Минутку подожди за дверью. Я закончу, – вежливо просит он меня. Я выхожу и прижимаюсь спиной к противоположной стене.
Только успеваю нервно выдохнуть, собираясь ждать, как дверь распахивается, и я вновь встречаюсь взглядом с Артемом.
Так быстро освободился! Удивительно!
– Теперь я в твоем полном распоряжении. – И снова эта улыбочка, только взгляд у него немного обеспокоенный и изучающий. Это сложно не заметить.
Приблизившись на пару шагов ко мне, Артем протягивает руки к моим застывшим в одном положении рукам.
– Можно? – мягко спрашивает он, и я раскрываю свою зажатую кисть.
Он осторожно берет мою руку в свои. Мне сначала хочется вырвать ее, но, глубоко вздохнув и закрыв глаза, я позволяю ему прикоснуться ко мне. Его прикосновение такое бережное, словно в его воображении я хрупкая ваза, которую он боится разбить.