– Нет, – хором сказали девочки.
– Ну вы послушайте…
– Даже не начинай!
Но Гриша начал, и его нельзя было остановить, потому что им руководило священное желание справедливости.
– Разве правильно, – говорил Гриша, – что ты, Ева, и ты, Аня, и ты, Клим, живёте в тёплом доме и пьёте по утрам кофе, чай с лимоном, а кое-кто и какао на миндальном молоке с диетической зефиркой, не будем показывать пальцем, а кто-то и воды не может найти? Разве может так быть, что слизняк Яша имеет свой дом, и попугай Ти́рион дремлет на жёрдочке в тепле и уюте, и ему снятся джунгли и симпатичные попугаицы, а кое-кто кутается в драную синтетическую шубу и пытается согреться у вентиляции метро? А Василию и его двадцати кошкам негде даже головы преклонить.
– Сколько-сколько у него кошек?! – Аня всё-таки упала с трона. Вернее, соскочила, сняла парик и начала им обмахиваться. И правда, с появлением Василия в гримёрке потеплело.
– В общем, нет, нет и ещё раз нет, – сказала Аня. – Домой мы его не поведём, уж извините, Василий, но родители не поймут. Замаскировать вас под очередного питомца Гриши никак не выйдет.
– Да я и сам не собирался, – обиделся Василий. – Меня вон Гриша позвал, зря я его послушал.
Он неловко повернулся; коты синхронно махнули хвостами, удерживая равновесие.
– Да не хочу я его домой вести! – сказал Гриша. – Давайте его тут разместим? А? Ему из-за фестиваля спать негде! Все подходы перекрыли, отовсюду выгнали! Он теперь дважды бездомный!
– Это правда? – Ева опустила телефон.
Василий тяжело вздохнул.
– Так-то мы в сквере ночевали, – сказал он. – Там тепло, рядом теплоцентраль. Но теперь вот прогнали нас. Везде оцепление, полиция.
– Вот! И он теперь бродит, а у него кошки!
Борода Василия зашевелилась, и оттуда высунулась чёрно-белая мордочка. Котёнок обвёл всех сонными янтарными глазами. Василий погладил по шее, тот зевнул и опять скрылся за пазухой
– Клякса, – объяснил бездомный. – Маленькая, холодно ей.
– Вот! И ещё котята! – Гриша был возмущён до крайности.
Сердце Ани уже дрогнуло, но Ева, как руководитель агентства, умела мыслить стратегически и смотреть на несколько шагов вперёд. О, если бы она подчинялась только велениям сердца, как Григорий, сколько бы дров она наломала!
О своих импульсивных решениях, вроде спора с книжным магазином «Читариум», когда Ева почти продала в рабство всех детективов, лишь бы победить в споре, она предпочитала не вспоминать. Нет, теперь она другая, разум её холоден, как толедская сталь, и так же остёр, и никакие котята её не прельстят.