Мы немного заплутали, пока ехали на ферму «Редвуд», но всё-таки добрались туда. Лупе притихла, когда вышла из машины. Я попыталась увидеть ферму Агнес её глазами.
На дедушкиной ферме много мусора и там, куда ещё не добрались козы, пока полным-полно сорняков и ежевики, зато на крыше нет дыр, закрытых брезентом. Но нет и красного сарая, который так и просится на картину, и маленького белого домика с облупившейся краской и крыльцом, увитым диким виноградом.
– Тут ещё надо потрудиться, – проговорила я наконец.
Лупе посмотрела на меня.
– Здесь очень красиво, – сказала она, и я поняла, что кузина и в самом деле так думает.
Я достала ключ и провела Лупе по тропинке мимо разросшихся цветов к сараю. Я показала ей коробки с тем, что нужно для цыплят, и куриные вольеры, всё ещё заросшие ежевикой, а потом Лупе захотела посмотреть дом.
Я не сразу решилась.
– Я и сама там ещё по-настоящему не осмотрелась.
– Ну как хочешь тогда. Сама решай, ты хозяйка фермы, – улыбнулась Лупе.
Но я видела, что ей хочется посмотреть. Так чего же я жду? Через неделю ферма моей ещё больше не станет. Просто… Пока я не побывала внутри, мне, может быть, легче было вообразить, что Агнес всё ещё живёт там. Что я до сих пор могу с ней встретиться. Но это не так, и я это знала.
– Давай зайдём, – предложила я.
Мы осторожно поднялись на крыльцо, следя, чтобы оно не обрушилось. Мой ключ отпер входную дверь, как и говорил Грегори.
В доме Агнес было много окон и царило такое особое ощущение, что никого нет поблизости – не то что в квартире, где всегда слышишь соседей. Комнаты не были забиты вещами, как у дедушки Джима, мебель стояла старая, но красивая.
– Как интересно, – сказала Лупе, разглядывая голубую вазу на столе в кухне. – Это всё твоё?
Она открыла буфет. Там стояли банки с вареньем, арахисовой пастой и консервами.
– Думаю, да, – ответила я. – Я ещё сама не привыкла к этому.
Казалось, во всех комнатах ещё кто-то живет, но никого не было. Юристы Агнес сказали, что за электричество и воду уплачено на год вперёд, так что хотя бы об этом мы пока можем не беспокоиться. Кровати были застелены и покрыты вылинявшими шерстяными одеялами с шёлковой окантовкой, над раковиной в ванной висела мыльница. Даже шампунь ещё оставался. Чем больше комнат мы проходили, тем быстрее я шагала. Лупе ничего не сказала, когда я прошла мимо одной двери, не открыв её, и вернулась в гостиную.