Вайолет так и подмывало ответить жестом, который уборщик иногда делал за спиной у невоспитанных клиентов. Но вляпаться ей не хотелось, поэтому она посмотрела на ведьму с дружелюбной улыбкой, а потом, не дожидаясь ее реакции, отвернулась. Лучше уж сразу дать понять, что издеваться над собой она не позволит. При этом Вайолет знала, что ссориться с этой дамой не стоит: она явно получила роль, а значит, будет часто появляться в театре.
– А оно тебе надо – быть таковской, как энти? – Вайолет вздрогнула, услышав рядом голос уборщика, говорившего на чистом кокни.
Вайолет нахмурилась.
– Такой, как они, я быть не хочу.
– Танцоркой-то хочешь.
– Быть танцовщицей – не значит быть стервозой. – Вайолет закатила глаза и пошла за очередной порцией коктейлей, которые нужно было отнести в абонированные ложи.
Уборщик ухмыльнулся и ускорил шаг, чтобы не отстать от нее.
– Танцорки слов-то таких не говорят – «стервоза».
Вайолет дернула плечом, перешла на двухтактный тэп.
– Я ж говорю: я не хочу быть такой, как они. Просто хочу танцевать.
И стать звездой…
«Рампа»
Хотя мы пока еще и не видели их выступлений по эту сторону океана, похоже, двум нашим американским звездам вообще не нужно никакого таланта, чтобы оказаться в центре внимания. Наша героиня успела потанцевать во всех высокопоставленных клубах города – неудивительно, что она носит прозвание «Плюшка-Веселушка». Страшно подумать, как называют ее брата… Будем надеяться, что эти корифеи степа и шафла хорошенько выспятся перед премьерой. Ведь нам всем не терпится увидеть, чем именно так долго дразнили наш аппетит!
После непродолжительного флирта с Лондоном и посещения нескольких спектаклей, например «Дюжего дворецкого» с Джеком Бьюкененом в главной роли, Фредди все-таки добился своего: мы бросили развлекаться и надели танцевальные туфли. Вставали до зари и танцевали, пока ступни мои не начинали молить о пощаде, а кости ныть. После этого я снимала разорванные шелковые чулки, надевала свежую пару – и мы продолжали танцевать.
Несколько недель мы репетировали непрерывно: поел, поспал, снова за работу. Я ощущала себя марионеткой на ниточке, единственный способ освободиться – уговорить кого-нибудь протащить на сцену гигантские ножницы и перерезать эти завязки. Но перерезать никто ничего не собирался. Хуже того, чем ближе к премьере, тем короче делались перерывы. Я даже перестала надевать панталончики, чтобы побыстрее управляться в уборной. Да уж, какой из этого вышел скандал, когда однажды вечером я побежала за братом, а тут налетел порыв ветра!