С причала раздались прощальные крики – все пришли проводить в дорогу своих близких. Возможно – ну, просто возможно – кто-то пришел ради того, чтобы проводить нас.
– Делли, пойдем внутрь. Ты простудишься насмерть, – позвала меня мама.
И что тогда будет с тобою и с Фредди?
Когда, на пороге моего превращения в женщину, нас на два года убрали из водевилей, чтобы Фредди мог меня догнать, я вдруг поняла, что я – центр всего. Вернее, этого от меня хотят. Но почему карьера Фредди должна полностью зависеть от меня? А может, без меня он бы воспарил еще выше. Трудно ему было сиять, стоя в моей тени.
– Чуть позже. – Я сдула с лица растрепавшиеся волосы и содрогнулась от холода, а потом еще активнее замахала собравшимся внизу – и махала, пока холод не заставил меня прекратить. Да, мама все-таки права, еще не хватало проболеть всю дорогу. Если уж и сейчас она мною командует, все будет в десять раз хуже, если я вдруг слягу. Я опустила руку.
Я как раз собиралась отвернуться, но тут заметила на причале какого-то мужчину – он лихорадочно чиркал в блокноте и щелкал фотоаппаратом. Я опознала газетчика, который давно уже ходил за мной, как ручной ягненок. По-моему, он в меня втюрился. Писал обо мне всякие хвалебные вещи, мой танец называл «лиловым пламенем» и все такое. Вот и сейчас он посмотрел на меня снизу вверх, помахал, и я решила вознаградить его обожание и послала ему воздушный поцелуй.
– Не надо, Делли, – в голосе Фредди слышался рык. – Незачем его поощрять.
Он всей душой ненавидел мистера Нейтана, как и всякого, кто отвлекал меня от главной цели – стать звездой.
Я передернула плечами и лукаво усмехнулась:
– Ты злишься, потому что он сказал, что ему нравятся только танцоры без штанов.
Фредди закатил глаза.
– Ага, а если бы ты танцевала без юбки, он вообще был бы счастлив!
Я сделала вид, что возмущена и шокирована, ткнула Фредди кулаком в грудь, но на самом-то деле брат умел рассмешить меня лучше всех остальных.
– Ты прав. Я уверена, что этот газетчик, да и все мужчины, которые на меня смотрят, предпочли бы, чтобы я была подоступнее.
Я любила флиртовать – и танцевать, и посылать воздушные поцелуи, – но ничего более вольного себе не позволяла, не хотела ставить под удар свою сценическую карьеру и свою семью. Я глянула за спину репортера, на женщину, притихшую в объятиях мужчины. Они смотрели друг на друга, забыв обо всем, губы их раскрылись от восторга, какой мне даже не вообразить. Сердце сжалось от мысли об утрате чего-то, чего у меня никогда не было. Каково это – когда тебя обожает человек, в кого ты сама влюблена до безумия? В мысли вкралась грусть, и я резко перевела взгляд обратно на Фредди.