Увольте. Обеспеченным пассажирам больше по вкусу комфорт, который им может предоставить железная дорога. Вот и гостиная была хороша: мягкие софы, обитые синим бархатом; небольшие уютные ниши, позволяющие уединиться, не нарушив приличий; приглушенный свет хрустальных бра; узорчатые ковры на полу; монотонный перестук колес, навевающий странное умиротворение.
Рэддок усадил меня подальше от чужих глаз и жестом подозвал официанта. Тот подплыл, осанистый и важный в своей синей форме, отделанной серебряным кантом, с переброшенной через руку белоснежной салфеткой и рифленым серебряным подносом.
– Два кофе и коньяк, пожалуйста, – попросил Рэддок, бросив на меня встревоженный взгляд.
– Сию минуту, сэр.
Официант скользнул прочь, а Рэддок склонился ко мне и заметил проницательно:
– На вас лица нет. Трудный разговор?
– Как сказать… – я неопределенно пожала плечами, не испытывая желания делиться подробностями.
– Лили, – Рэддок кашлянул. – Полагаю, я все-таки должен перед вами извиниться.
– За что же?
Я и впрямь заинтересовалась.
– Я позволил себе слишком увлечься, – сознался он негромко, поправив узел галстука.
– Вы не сделали ничего, что шло бы вразрез с моими желаниями, – отчеканила я, не отводя взгляда.
– Кхм. Откровенно. Хотя ваш кузен вряд ли это одобрил.
– В одобрении Дариана я не нуждаюсь! – ответила я чуть резче, чем требовалось, и усмехнулась: – Подозреваю, что он примет в штыки любого моего кавалера. Дариан уверен, что я должна храниться в сундуке, пересыпанная нафталином. Чтобы меня можно было доставать по праздникам, будучи при этом уверенным в моей сохранности.
– Лили, – голос Рэддока стал мягок, как мех моего лучшего манто. – Не берите в голову. Мистер Корбетт слишком… скажем так, привык к сложившемуся статус-кво и оказался не готов к изменению ситуации.
С минуту я переваривала эту сентенцию, затем расхохоталась.
– Вы, юристы, неподражаемы! Так витиевато изложить банальнейшее «собака на сене».
Рэддок дернул уголком рта и придвинул ко мне принесенный официантом бокал коньяку.
– Выпейте. Вам это определенно не помешает.
Я хмыкнула и не дрогнувшей рукой перелила алкоголь в кофе, наполнив чашку почти до краев. Пригубила и сказала с чувством:
– Эндрю, вы лучший мужчина из всех ныне живущих.
– Я польщен.
От улыбки у глаз Рэддока собрались морщинки. Хотелось коснуться их украдкой, разгладить пальцем… И я уже почти решилась, когда краем глаза заметила появление Дариана. Он быстрым шагом – даже чересчур быстрым для степенного адвоката – вошел в гостиную, огляделся и присоединился к джентльменам, коротающим время за картами. Кому-то кивнул, кому-то пожал руку и принялся наблюдать за игрой. Надо думать, мы с Рэддоком оказались в поле его зрения лишь по странному стечению обстоятельств…