Плоть ответила. Не лазерами или ракетами. Она ответила Жизнью против Небытия. Из ран на ее корпусе, из тысяч пор, хлынули потоки едкой, биолюминесцентной слизи – желтой, зеленой, фиолетовой. Эта слизь, соприкасаясь с черными провалами Стражей, не исчезала мгновенно. Она бурлила, вступала в яростную реакцию, испаряясь с шипением, но на миг сдерживая энтропийное поле Стража. Одновременно из складок ее тела вырвались тучи микроскопических спор – не для заражения, а как живая пыль, нацеленная на заполнение, на поглощение даже пустоты. Они роились вокруг Стражей, замедляя их движение, растворяясь, но оставляя на их теневых телах мерцающие точки света, которые, казалось, причиняли им дискомфорт.
Но главное оружие было другим. Сама Воля. Воля Того, Кто Умер, все еще жившая в мандате, запечатленном в Плоти. Когда крупный Страж сдвинулся прямо к смотровому "глазу", за которым стоял Силван, Плоть сконцентрировалась. Силван почувствовал, как огромная энергия – не электромагнитная, а нечто фундаментальное, связанное с самой тканью реальности – собралась в точке перед Стражем.
И пространство… сжалось.
Не вокруг Стража, а внутри него. Теневой провал, бывший Стражем, вдруг схлопнулся сам в себя с хрустом ломающихся измерений. На миг вспыхнула крошечная, невыносимо яркая точка – и погасла. От Стража не осталось ничего. Плоть применила оружие, искажающее саму реальность – осколок силы ее умершего творца.
Цена была высока. Участок "корпуса" Плоти рядом с точкой воздействия покрылся паутиной черных трещин, из которых сочился дым. Гул корабля превратился в стон. Боль, отраженная в Силване, была оглушительной.
Но атака Стражей ослабла. Они отступили, сливаясь с тенями руин. Система Охраны, активированная вторжением, была удовлетворена нанесенным уроном или просто не могла противостоять оружию, созданному той же силой, что породила и ее.
Плоть, истекая слизью и дымом из черных шрамов, медленно отступила от обломка, унося с собой артефакт, зажатый в обугленных остатках манипуляторов. Силван видел, как темная поверхность планеты с фреской вновь скрылась под пылью веков. Знание было добыто. Ценой плоти и боли.
Гул корабля постепенно возвращался к своему привычному ритму, но теперь в нем слышались хрипы. Багровый свет в жилах стал неровным, мерцающим. Воздух наполнился запахом гари и гниющей плоти – ее собственной. Шрамы на ее теле, оставленные Стражами, были идеально черными, безжизненными пятнами на пульсирующей органике. Они не заживали. Они были Шрамами на Реальности, незаживающими ранами, нанесенными самой тканью бытия.