– Никаких «поцелуев губы в губы»? – читает Кэз, и я вижу, что он делает над собой усилие, чтобы не засмеяться снова. – А что, есть альтернатива?
К своему ужасу, я чувствую, как у меня краснеет даже затылок.
– Ты же понимаешь, что я имею в виду. Это просто… фраза такая.
– Что-то я никогда не слышал, чтобы кто-то так говорил, – сообщает он, скривив губы. Затем – возможно, поймав мой убийственный взгляд, – изображает вялый жест капитуляции и говорит: – Ладно, ладно. По рукам.
– По рукам?
– Я согласен.
Я моргаю, мозг немного заторможен.
– Постой, извини. Ты согласен с…?..
– С этим. – Он кивает на мой ноут. – Эс-вэ-эр-о-а-цэ-пэ-эн-ка. Честно говоря, мне кажется, мы могли бы придумать название получше.
– Правда?
Он замолкает. Наклоняется ближе, пока аромат его яблочного шампуня не вытесняет из воздуха между нами все прочие запахи. Я непроизвольно отступаю на шаг.
– Да, Элиза, – драматично произносит он мрачным голосом. – Я действительно считаю, что нам нужно название получше.
Я так довольна и так ошеломлена собственной победой, что даже не возмущаюсь его шутке.
– Тогда, кажется… кажется, решено, – говорю я неспешно. – Мы в деле. – Я протягиваю ладонь для рукопожатия, чтобы закрепить сделку, а он в этот момент поднимает свою, чтобы «дать пять».
«Стоп. Кто вообще, черт побери, "дает пять" в подобных случаях?!»
– Ок… – медленно выдыхаю я, когда мы оба застываем на месте. – Эм-м… полагаю, мы можем…
Он демонстративно закатывает глаза, но перед этим я успеваю заметить, что его резкие черты лица смягчились. Затем Кэз пожимает мою руку. Его кожа теплая и удивительно гладкая, даже мягкая, если не считать пары мозолей на ладони. И, несмотря на небрежную позу, хватка у него крепкая. Мама одобрила бы – впрочем, это не важно.
Я отстраняюсь первой.
– Так, – повторяю я в каком-то оцепенении. Все происходит слишком стремительно. – Хорошо поболтали. Ну… будем на связи.
Я порываюсь открыть дверь, убежать куда-нибудь в тихое место, чтобы собраться с мыслями, но Кэз преграждает мне путь рукой. Он выглядит так, словно обдумывает что-то, и после паузы говорит:
– Ты же знаешь, что могла бы пойти другим путем, верно?
Я моргаю и вопросительно смотрю на него.
– На днях ты подслушала мой разговор, – медленно продолжает он, словно в удивлении, что ему вообще приходится что-то объяснять. – Узнала обо мне кое-что личное. А ты писательница. И хорошая, с внушительной аудиторией.