сломалось той ночью, – то, чего не починить с помощью металлических болтов. Во-вторых, эту травму и бесчисленные синяки, покрывавшие мое тело, назвали незначительными. То происшествие не было незначительным, и говорить о нем так – значило не воспринимать его всерьез, делать вид, что, в общем-то, ничего страшного не случилось.
Однако сейчас я думаю, что мне, возможно, стоило сконцентрироваться не на том, какие чувства вызвал у меня тот спор, а на том, о чем в действительности шла речь. Да кому, в конце концов, хочется умереть в семнадцать лет? Знаю одно: я не могу позволить себе быть таким человеком. Просто не могу.
Мои глаза прикованы к переднему сиденью. Я больше не рискую смотреть в окно на проносящиеся мимо пейзажи. Сам факт, что я уже проделала такой длинный путь, – практически чудо. Тем не менее я почти на грани и испытываю облегчение, заметив, что ход машины замедляется. Как только мы останавливаемся, я выскакиваю из нее и прячу руки за спину, чтобы водитель не увидел, как они дрожат.
– Приехали, – говорит он и указывает на большое здание.
Оно больше похоже на дворец русских царей, чем на школу: плоский, небесно-голубой фасад как минимум в шесть этажей, на крыше – три золотистых купола. Остатки той же золотистой краски видны и на симметричных, старомодных оконных рамах, а над окнами первого этажа нависают маркизы в мятно-зеленую и белую полоску. Я поворачиваюсь спиной к этому вычурному строению и осматриваюсь. Справа от меня – станция фуникулера. Я следую взглядом вдоль каната, на котором неподвижно висят неработающие кабинки, – его конец теряется в глубине маленького городка у подножия ближайшей горы.
Теперь, когда обе мои ноги стоят на твердой земле, спуск между двумя вершинами уже не кажется таким рискованным. Впрочем, сама школа производит довольно спорное впечатление: она стоит в опасной близости к обрыву, от которого ее отделяет одна лишь голубая кованая ограда высотой по пояс. Я отмечаю, до чего изящны ее металлические изгибы, но все же она здесь выполняет скорее декоративную функцию, чем защитную.
– Помочь вам занести вещи? – спрашивает водитель, выгружая мой багаж.
– Я сама справлюсь, – торопливо отвечаю я и, выхватив у него свою единственную дорожную сумку, закидываю ее на плечо. В последний момент я все-таки оглядываюсь и неуверенно бормочу: – Спасибо.