– Сколько человек здесь учится?
– Чуть больше двухсот.
– Совсем немного, – говорю я. – Дома даже в параллели больше учеников.
– Это не единственное отличие, вот увидишь.
– Спортзал вон там, – говорит Рэн и ведет меня к каменной арке, указывая на современное здание вдали – за густыми зарослями деревьев его почти не видно. – А вот здесь столовая. – Она с усилием толкает двойные двери, но те не поддаются. – Черт.
Фред отбегает к окну оранжереи и машет кому-то, а я растираю ладони – мороз здесь кусачий.
– В это время года снега почти не бывает, – говорит Рэн, разводя руками: вокруг нас лениво порхают мелкие снежинки, которые начинают скапливаться на оконных карнизах. – Обычно зелень держится до ноября.
Рядом снова возникает Фред, и в этот самый момент распахиваются двери.
Нам открывает темноволосый парень.
– А-а, да это же наша новая заключенная, которую перевели из Штатов, – произносит он негромко, явно вкладывая в свои слова какой-то особый смысл. Я проскальзываю мимо него в тепло и по-настоящему вглядываюсь в его лицо только тогда, когда мы уже внутри. Он рослый, у него загорелая кожа, высокие скулы и болотно-зеленые глаза. На мгновение мне кажется, что мы уже знакомы, но я отбрасываю эту мысль, ведь явно вижу его впервые.
– Ты же из Калифорнии, да? – подсказывает он, в упор глядя на меня.
Я отвечаю кивком и отвожу взгляд, и Рэн торопливо представляет нас друг другу:
– Кара, это Гектор. Наш одногодка.
– Привет, – недружелюбно буркаю я себе под нос.
– Ладно, давайте двигать. Нам еще нужно успеть до спален добраться, прежде чем все вернутся с домашки, – говорит Рэн. Я рада, что она сменила тему. Хотя тот парень больше ничего не говорит, я чувствую, что он приглядывается ко мне. В голове мелькает мысль предупредить, что со мной ему не светит ничего хорошего.
– Ты права, – соглашается Фред и, обернувшись, по-братски хлопает того парня по плечу. – Спасибо, Гек.
Небрежно отмахнувшись от него, Гектор уходит в сторону оранжереи. И бросает через плечо все так же громко, что, на мой взгляд, слишком самонадеянно, ведь мы точно услышим его слова:
– Ради тебя, Фред, – что угодно.
Он уходит, и я с облегчением поворачиваюсь к столовой. Ее стены обшиты толстыми панелями из темного дерева, и все пространство заполнено десятками круглых столов, застеленных сине-золотыми скатертями – они уже сервированы для завтрака. Я осматриваюсь в поисках буфета, ожидая увидеть стопки подносов, кассы… хоть что-нибудь привычное. Но ничего подобного здесь нет. Такое чувство, будто я попала в ресторан.