При мысли о том, что срок мой подходит, холодок пробегает у меня по спине. Но почему-то я чувствую только оцепенение и пустоту. Родители скоро уедут. По субботам они ездят в Бирмингем, закупаются продуктами на неделю. Мама говорит, что посещение «Трейдера Джо» и «Спрутс» компенсирует те пятьдесят километров, которые отделяют нас от Волшебного города[2]. Вот почему я должен тянуть время. Ни за что не испорчу им выходной.
Жду, пока они уедут, и мысленно составляю несколько прощальных записок. (Когда мне удастся сдвинуться с места, я первым делом черкану пару строк.) Ну, потому что мне кажется, именно так и поступают в подобных случаях, ведь правда же? Конечно, у меня выйдет не так заковыристо, как в «Тринадцати причинах почему», а что-то вроде: «Простите, я знаю, что всех подвел, но я горю заживо, и все, о чем я могу думать, ― как можно быстрее потушить огонь. Это не ваша вина. Пожалуйста, не грустите. Я люблю вас».
Я напишу три письма: одно, самое трудное, родителям; другое Джошу; а последнее ― Джудит, потому что иначе (это уж я знаю наверняка) она проведет несколько месяцев, мучаясь вопросом, могла ли она что-нибудь сделать, чтобы остановить меня. Я также набрасываю в уме письмо родителям Ноа. Они заслуживают объяснений, извинений, хоть чего-нибудь. Я так и не собрался с духом пойти и увидеться с ними. Они захотят узнать, что именно произошло, как могло все так ужасно обернуться, как я мог так облажаться, что врезался прямиком в машину Ноа. Но я не в силах им помочь. Мой разум отключился в ту секунду, когда я совершил тот роковой поворот, и вычеркнул все случившееся из памяти. И Джош был так пьян той ночью, что тоже ни черта ни помнит.
Тук-тук-тук. Очень деликатный стук ― это мама.
– Кайл? ― говорит она.
Подождав секунду, она открывает дверь. Я притворяюсь спящим. Если я ее увижу, то лишусь силы воли и опять не доведу дело конца, это точно. Но это нужно сделать. Мне безумно больно заставлять их страдать, но быть тяжким грузом для них до конца жизни… нет уж. Мама осторожно прикрывает дверь и спускается на первый этаж.
Прохладный ветерок проникает через окно. Наконец я слышу скрип открывающейся входной двери. Мама каждый раз говорит, что ее нужно смазать, а папа всегда отвечает, что займется этим завтра ― первым делом! И тут я слышу, как мама шепчет: