– С тобой, с тобой. Скажи-ка мне, ради всего святого, что мы здесь делаем и что это за чудовище, ― показываю я на фургон.
Чудак с дредами возвращается, бросает несколько листов бумаги на багажную тележку и говорит:
– Просто подпиши здесь, детка.
Мия царапает какую-то закорючку.
– Отлично. Теперь машинка ваша.
Наша?! Он передает Мии ключи. Этого просто не может быть. А подождите-ка, я, кажется, врубаюсь ― я все еще сплю в самолете и вот-вот, в любую секунду, проснусь от собственного крика. Но тут подходит этот странный парень, похлопывает меня по плечу, и я понимаю: это все наяву. Это не кошмар, это гораздо хуже.
– Встречаемся здесь же через десять дней, заметано? ― говорит он, поднимает два пальца вверх в знак прощания и уходит босиком по раскаленному асфальту.
Мия открывает заднюю дверь и начинает запихивать туда свой чемодан.
– Ты, наверное, свихнулась, если надеешься, что я сяду в эту штуку, а если ты думаешь, что я сяду в любую машину с тобой за рулем, то ты просто дура.
Она медленно поворачивается ко мне и таким спокойным тоном, что мне хочется ее задушить, произносит:
– Ты совершенно напрасно волнуешься. У меня нет прав.
– Что, черт побери, ты сказала?
Чего-о-о?
Мия пожимает плечами ― просто воплощенная невинность.
И тут до меня доходит.
– Ни за что, слышишь?! Забудь об этом! Я не сяду за руль этой развалюхи.
И вот я сижу за рулем этой колымаги, еду по шоссе, следуя указаниям, которые моя похитительница любезно заложила в навигатор моего мобильника. Если я откажусь поддерживать ее игру, она вполне может рассказать моим родителям о том, что произошло у водопада. Машины, которые нас обгоняют, ― то есть все машины на трассе ― сигналят мне, мигают фарами или и то и другое сразу. Что ж, ничего удивительного: мы тащимся на скорости сорок километров час. Однако никто из этих водителей даже не догадывается, что каждая дополнительная цифра на спидометре заставляет мое сердце колотиться чаще, а оно и так уже, по-моему, делает две тысячи ударов в минуту. Я не шучу.
Я так вцепился в руль, что у меня даже пальцы онемели. Я едва дышу. Мой взгляд мечется от бокового зеркала к зеркалу заднего вида, к другому боковому зеркалу, к шоссе и обратно. Но двигаются только мои глаза ― мне кажется, что, если я шевельну головой, фургон опрокинется. Чувствую себя хуже, чем в первый день на пробах в хоккейную команду.