Я бы с удовольствием провела остаток дня, фотографируя, ловя моменты, запечатлевая красоту. Так я познакомилась с Ноа. Пару лет назад мы посещали один и тот же местный клуб фотографии. Ноа был действительно хорошим человеком. Он знал, как увидеть что-то особенное в людях, в местах, даже в обычных вещах. Мы спланировали эту поездку до мельчайших деталей ― за исключением его смерти. Кайл глушит двигатель, но не выходит из машины. Он открывает окно, впуская ветерок, и смотрит прямо перед собой. Возможно, это его способ сказать мне, что ему нужно побыть одному.
– Я зайду и закажу что-нибудь, хорошо? ― как можно мягче говорю я. ― Что ты любишь? Предпочтения? Может, ты придерживаешься какой-то особенной диеты? Аллергия? Непереносимость чего-либо?
– Да. Аллергия на эту поездку.
Что ж, по крайней мере он начал шутить.
Внутри ресторан еще уютнее, чем снаружи. Ноа бы здесь понравилось. На темных деревянных балках висят целые вяленые окорока. С одной стороны, рядом со входом, выставлены сыры, очень аппетитные на вид. В обеденной зоне шумно: люди общаются и с удовольствием едят за простыми деревянными столами, покрытыми сине-белыми клетчатыми скатертями. Но больше всего меня поражает запах этого места. Я не знаю, что это такое, ― наверное, смесь запахов сыров различных сортов, ветчины и блюд, которые подают в этом ресторане. Что бы это ни было, рот у меня мгновенно заполняется слюной.
Я подхожу к барной стойке и беру заламинированное меню. На одной стороне написано Raciones, а на другой ― Bocadillos. Дверь ресторана открывается. Это Кайл. Мое сердце прыгает от радости. Я верю, что это место, с его людьми, теплом, вкусными запахами, не оставит его равнодушным, вызовет у него хоть какую-то реакцию и выманит его из скорлупы, пусть даже на время. Но он проходит мимо меня, как будто меня здесь нет, и направляется к туалетам в задней части зала, и я понимаю, что мне придется нелегко. Я готова отдать весь мир за то, чтобы узнать, о чем он думает, какие слова я должна ему сказать, как я могу ему помочь. Я смотрю ему вслед, пока он не исчезает за дверью мужского туалета.
За барной стойкой, в дальнем ее конце, стоят семь-восемь официантов, все в черных брюках и белых рубашках с короткими рукавами. Кто-то из них готовит кофе, кто-то подает пиво, кто-то с головокружительной скоростью вбегает и выбегает из кухни, неся тарелки к столикам и обратно.