Я ощутил, как моё тело постепенно наполняется лёгкостью, словно напряжение последних часов, а может, и дней, испарилось, оставив только странную пустоту.
Не веря своим ощущениям, я выскочил в вестибюль ближайшего этажа, сердце колотилось, но боль куда-то ушла. Направился к зеркалу возле лифта, стараясь двигаться как можно быстрее, словно боясь, что это странное облегчение вот-вот исчезнет. Подойдя ближе, я остановился, собираясь с духом. Внутри всё дрожало от напряжения, и, наконец, я решился взглянуть на своё отражение.
Взгляд упал на зеркало, и я замер. Там, где я ожидал увидеть разбитое лицо, полное синяков и запёкшейся крови, я увидел себя… обычного. Кожа чистая, глаза не опухшие, губы в порядке – никаких следов недавней драки. Даже синяков не было. Нос ровный, как и прежде, а глаза, хотя и были широко распахнуты от удивления, выглядели совершенно нормально.
Я медленно провёл рукой по лицу, ожидая, что, возможно, это просто иллюзия, что боль вот-вот вернётся. Но ничего не произошло. Всё было настоящим. Моё лицо было в полном порядке, как будто вчерашний кошмар никогда не происходил.
– Это… невозможно, – прошептал я, едва сдерживая себя, чтобы не закричать от облегчения и ужаса одновременно.
Я отступил на шаг, продолжая пристально смотреть на своё отражение, и снова провёл рукой по щеке, проверяя, не сон ли это. Но ощущения были реальными. Всё, что я чувствовал – мягкую кожу, лёгкое покалывание после прикосновения – всё это было настоящим.
Как такое могло произойти? Мои мысли метались, стараясь найти хоть какое-то рациональное объяснение, но ответов не было. Лишь один вопрос звучал всё громче в голове: что со мной происходит?
– Это всё… – выдохнул я. – Мне конец. Теперь прямая дорога на Димитрова.
У нас так говорили, когда кто-то начинал чудить или вести себя так, будто у него белочка или приступ шизофрении. «Прямая дорога на Димитрова» – это было как сказать: «Совсем поехал, что ли?».
Я судорожно сглотнул, всматриваясь в своё отражение, которое выглядело слишком хорошо, слишком спокойно для человека, который вчера был на грани. Страх медленно поднимался изнутри, оседая холодным комом где-то в груди. То, что происходило со мной, было настолько необъяснимым, что я действительно начинал сомневаться в своём здравомыслии.