Я – связь между мистическими духами и покровителями природы (то есть душами моста и реки, но есть еще и духи горной вершины, очага, луга, голубой долины и дороги…) и мужчинами и женщинами этих мест – они видели мое рождение и дали мне столько хорошего.
Но при этом им неведомо – даже моему супругу старому Дун Баоцяну, – что я могу обращаться, как ни удивительно это прозвучит, и ко всему сонму живых существ и созданий нашей почтенной Земли; к людям, животным, растениям и материи вообще.
Ибо всё есть энергия. Ибо в мире нет ничего, кроме энергии.
В этом случае достаточно, чтобы мои руки установили контакт, чтобы на мое прикосновение был ответ, и тогда между нами пробегает мощная сила ци. Наши дыхания соединяются, сливаются.
Однажды, когда мы уютно уселись под сенью священного дерева, прижавшись спинами к его узловатым корням, старая Вайпо предостерегла меня: не переусердствуй с этим мистическим даром, доставшимся с такими трудовыми муками, ибо с каждым подобным слиянием сила становится меньше и меньше. Проклятье! Этого хватило, чтобы вселить в меня настоящий ужас.
Вот почему я всегда избегала такого глубокого проникновения в окружающее, непрерывно раскачиваясь туда-сюда в особенном состоянии, близком к трансу.
Никто не знал ничего об этом. И никогда не узнает.
Исключение сделано только для двоих незнакомцев, встретившихся на моей дороге, – паре лаовай: так мы, китайцы, зовем чужеземцев.
Свою тайну я унесу в могилу – ведь у меня нет потомков женского пола. Сказать по правде, я даже не знаю, хорошо это или плохо. Ничегошеньки-то я про это не знаю, точно. Видать, такой дар не по мне.
И вот я довольствовалась выполнением задач, на меня возложенных.
Надо уметь приносить разнообразные дары: воду для утоления жажды, чистую и благоуханную, цветы, а еще фимиам, свет, запертый в маленькой лампе с горящим маслом внутри, – и не забыть о пище и музыкальном колокольчике, чтобы уловить миг, когда ци окажется в пространстве, отделяющем их от меня. Водрузить их на алтарь, прямо перед молитвенной мельницей. И наконец, ударить в подвесной гонг. Вот это мне нравится больше всего. Вибрации звука, глубокие и долгие, отдаются во всем моем теле, наполняя его защищенной и живительной силой.
Дальше – дело монахов. Они, закутанные в пурпурные ткани, с головами, обритыми в знак отречения от мира, выкрикивают священные слова во все стороны. Для этого они поворачиваются по часовой стрелке направо, складывая свитки аккуратными рядами, чтобы начертанные на них мантры правильно расходились по миру. Тоненькая струйка смолистого дымка облегчает вознесение в небеса.