– Давай сходим в «Кафе де Пари» на ланч. Я заеду за тобой. Мне пригласить всех, как обычно?
«Как обычно» значило, что весь «Цвет нашей молодежи» соберется в этом кафе и высосет немало шампанского и бренди. Расходы не заботили нас – в том числе и меня. Хэмиш вернулся, и я отчаянно хотела его видеть.
– Чудесно. Все будут рады тебе.
– Но не так рады, как ты, – заметил он.
Тон был насмешливым, и это поразило меня так, как ничто из того, что он говорил прежде. Его самоуверенность раздражала. Он ведь даже не подозревал, что ради него я отвергла всех поклонников. Кажется, я слишком любила его.
Справившись со своими сомнениями, я призналась:
– В общем, да.
Когда зазвонил дверной звонок, я с нетерпением ждала наверху, давая возможность дворецкому встретить гостя. Я провела весь последний час, примеряя один наряд за другим, завивая щипцами волосы и освежая помаду алого цвета. Лак на ногтях был того же оттенка – потому что мне он нравился, а Па терпеть его не мог. Пудра скрыла темные круги под глазами, а легкий румянец на щеках придал мне здоровый вид. Золотые кольца в ушах, золотые браслеты на запястье и жемчужное ожерелье с золотой подвеской в форме буквы N – ее Хэмиш подарил мне на последнее Рождество.
Его голос прогремел в холле:
– Нэнси, дорогая! Спускайся со своего насеста!
Я стояла на верхней площадке лестницы, ожидая, когда он меня заметит. Его темные волосы были идеально причесаны; фланелевые брюки, синяя рубашка и черный свитер – небрежный и в то же время элегантный.
– Вот и ты! – его взгляд оживился. Хэмиш с улыбкой разглядывал мое платье из темно-синего крепа. – Ты неотразима. Я так скучал по тебе! Ты представить себе не можешь, каково это – находиться через океан от всего, что любишь.
Он любит меня. Мое сердце затрепетало, но я смогла сохранить безразличный вид, спускаясь по лестнице на ослабевших ногах. Однако внизу я перестала притворяться, бросилась в объятия Хэмиша и вдохнула его аромат (сандаловое дерево, пряности и немного лаванды), напомнивший мне о Франции.
– Ты восхитительно пахнешь! – заметила я.
Хэмиш усмехнулся.
– Я знал, что тебе понравится, запах очень французский. Одеколон «Криглер».
Он запечатлел на моих губах целомудренный поцелуй. Слава богу, рядом не было моих родителей.
Несмотря на целомудренность, по всему моему телу побежали мурашки. Как же я люблю его!