– На двадцать пять… – уточнил он, медленно поднося чашечку кофе ко рту. – Я не боюсь.
– Тогда почему твои пальцы дрожат?
Он сжал кулаки.
– Потому что ты играешь не в те игры.
– Ах да, – она прикусила губу. – «Я же взрослый, я знаю, что правильно». Но скажи мне, разве правильное когда-нибудь доводило тебя до безумия?
Он не ответил. Но той ночью, впервые за месяцы, он представил, как она раздвигает ноги.
…
Она любила ночь.
Не ту, что наступает после заката, а ту, что живёт внутри – густую, липкую, полную запретных мыслей.
– Я знаю, что ты хочешь, – прошептала она, когда они случайно оказались одни в пустой аудитории после какого-то глупого корпоратива.
– Ты ничего не знаешь.
– Я знаю, что ты представляешь, как я опускаюсь перед тобой на колени.
Его дыхание перехватило.
– Лиза…
– Это ведь правда?
Он схватил её за запястье, прижал к стене.