Собственно коллективная война требует нескольких базовых предпосылок: устойчивой социальной структуры; системы командования и подчинения; общей цели и символов, вокруг которых можно консолидировать участников; способности к абстрактному планированию и коммуникации.
В этнографических исследованиях современных охотничье-собирательских племён (например, янома́мо в Амазонии) можно наблюдать эти элементы на примитивном уровне. Яномамо устраивают рейды, в которых участвуют только мужчины, предварительно согласовав маршрут и способы отступления. Нападение обычно совершается на рассвете и предполагает скрытное приближение и внезапную атаку. Интересно, что успешный рейд не просто повышает статус воинов, но и укрепляет социальную сплочённость группы, поскольку процесс подготовки требует доверия и чёткого исполнения общей стратегии [Chagnon, с. 57–63].
К числу первых стратегических решений можно отнести ролевое разделение в ходе боевых действий: разведка, охрана лагеря, нападение, отступление, сопровождение трофеев. Такие действия наблюдаются у различных народов: например, у коренных американцев племени чероки или у папуасов Новой Гвинеи, где заранее распределялись роли между «идущими первыми» (наподобие ударного отряда) и теми, кто прикрывает отход [Ember, с. 118]. Это уже требует не только телесной ловкости, но и когнитивного мышления на уровне группы.
Эволюционные психологи подчеркивают, что такие стратегии были возможны благодаря развитию теории разума – способности индивида представлять, что чувствуют и думают другие члены группы. Именно это сделало возможным эффективное сотрудничество в боевых условиях. Как утверждает Ричард Уранем, коллективная агрессия могла быть важным катализатором когнитивной революции у Homo sapiens [Wrangham, с. 204].
С развитием первобытных союзов и временных конфедераций (особенно у кочевых народов и скотоводов) коллективные стратегии стали более формализованными. Племена, объединявшиеся для масштабных набегов, начинали использовать сигнальные системы (дым, крик, ритуальные барабаны), символические маркеры принадлежности (рисунки на теле, головные уборы), а также модель разделения трофеев, регулируемую обычаями или престижем вождеств. Например, у скифов (по Геродоту) воины приносили отсечённые головы врагов вождю, чтобы получить свою долю добычи [Геродот, с. 243]. Эта практика демонстрирует не только ритуальную значимость победы, но и необходимость чёткого учета вклада каждого участника в общее дело.