Я отложил журнал и вышел на улицу, понемногу возвращаясь в настоящее. Я живу в самой сильно стране мира, в очень крутом городе. Я снимаю жилье в Хайт-Эшбери на Оук Стрит у меня есть работа, чтобы все это оплатить. Зачем я здесь? Я жадно затянулся сигаретой, чего не делал уже двадцать лет. Легкие наполнились дымом, а тело ощущением жизни. Запах табака в настоящем смешался с воспоминанием о запахе горящей степи, когда по весне скотоводы выжигают пастбища для своих овец, чтобы переросшая старая трава не мешала расти молодой. Затем память мою затопили другие запахи. Пробуждающаяся весной степь, степь в середине лета пахнут по-разному. Оказывается, я все это помню. У меня есть любимый из всех ароматов, это настой просушенных степных трав, полыни, чабреца, тысячелистника на горячем воздухе августа.
Я вышел из дома и поехал к Маунт Дэвидсон, который светился вечерними огнями вдалеке, припарковал свой автомобиль на Мейра Вэй и поднялся на вершину холма, заменявшего мне мой степной курган. Я часто сижу на его склоне, почти на самой вершине лицом к Оушен Бич, глядя на то, как солнце, завершив свой путь по земным странам, погружается в Великий Океан. На этом грандиозном фоне, город кажется маленьким поселком. Трогательным в своем тщеславии. Лягушечка, пытающаяся стать больше слона. Город даже ночью боялся показаться скучным и весело шумел, переливаясь огнями автомобилей и наружной рекламы. Я смотрел на ночной Сан-Франциско. Еще одна цивилизация, мнящая себя последней, не сомневающаяся в своем праве выносить суждения. Но кто из них знает, что все дела в мире происходят одновременно? И сейчас, на этом месте, возможно, в эту землю уже вонзается лопата археолога будущего и появляются на свет наши кости, которые пролежали в земле несколько десятков тысячелетий. А мы и дальше будем самонадеянно думать, что безобразие, затеянное нами на этом живописном месте, настолько важно, что творец не сотрет его с лица земли, наслав очередное землетрясение? Творец похож на художника, который делает наброски и в то же самое мгновение их рвет, если они, по его мнению, неудачны. Когда-то на этот берег впервые пришли люди. Они были первыми здесь. Подумать! Когда-то они отсюда уйдут навсегда. Уйдут не прямом смысле, в поисках новых мест, а уйдут туда, куда уходят все завершившие свой земной путь. Все человечество когда-то уйдет. Человечество подобно отдельному человеку. В нем есть и свое рождение, и своя смерть. Одним, глупцам свойственно мыслить себя бессмертными.