Иван дослушал до конца все Валечкины нравоучения. У него никогда не возникал вопрос о доверии к людям. С детства для него было аксиомой, что все люди желают друг другу добра. Все всегда правильно рассуждают, говорят, когда нужно правильные слова. И не видят противоречия между своими мыслями и своими делами. Как поступит он? Он, который всегда стремился к цельности, стал постепенно сознавать, что и в нем, как и в других, словно живут несколько разных людей. Слова Валечки возбудили в нем упрямство.
Наступил этот день. Он видел на работе Наташу. Она спокойно отнеслась к его рассказу о разговоре с директором. Почему-то она была уверена, что муж не посмеет ничего предпринять. Но они решили проявить еще больше осторожности. Пусть Валечке донесут, что у них полный разрыв. Пересекаясь, они демонстративно не глядели в сторону друг друга. Наташе всегда нравилось притворяться. В этом ей не было равных. Она отлично умела маскироваться. Кто-то даже спросил Ивана, за что она тебя так невзлюбила. Он буркнул что-то вроде, насильно мил не будешь.
«Шарик обычно стремится в лузу», – бормотал про себя Иван, идя домой. У него все было решено, но в груди была пустота. Пустота сосала под ложечкой. Иван знал это чувство и знал, что с ним случается в такие моменты. Он мог совершить спонтанный поступок. Однажды он спрыгнул с высоты второго этажа. Он стоял на крыше, смотрел вниз и вдруг подумал, а что, если прыгнуть. Просто так. Возможно потому, что после этого что-то изменится. Оттолкнувшись от края, он уже не сможет вернуться назад и что-то изменить. Он станет другим. Будет ли жалеть – об этом не узнаешь, пока не сделаешь. И вдруг, сильно оттолкнулся, чтобы перелететь полоску асфальта, и прыгнул. За секунду до прыжка, он не знал, что сделает это. Все закончилось благополучно. Он удачно приземлился. Ему показалось, что от удара выворачиваются суставы, но он ничего не повредил. Никто не видел, он никому не сказал. Но после этого стал другим. Он понял, что может совершать поступки, которых от него не ждут, которых он сам от себя не ждет. И он делал такие поступки не раз, когда оказывался в некотором смысле на краю.
Я действительно стою на краю пропасти. И я не понимаю, что буду делать. Сделать то, что я спланировал с Наташей, очень легко, как пройти по тротуару. Мужчины часто заводят себе любовниц. Времена христианских заповедей прошли. Да и были бы нужны заповеди, если бы их постоянно не нарушали, или не стремились нарушить. Женщины сплошь и рядом имеют любовников. Это даже расценивается как какой-то ущерб, если у человека нет связи на стороне. Почему я не имею права насладиться обществом любимой женщины? Я что, какой-то религиозный фанатик, который свято чтит заповеди? Я ведь даже не принимаю их всерьез! Вот только почему мне приходится это делать втайне? Вот в чем вопрос. В этом какой-то изъян, и я не понимаю какой. И от этого пустота под ложечкой. Но, с другой стороны, разве я могу все понимать и соблюдать все правила? Три вещи непостижимы для меня, и четырех я не понимаю: пути орла на небе, пути змея на скале, пути корабля среди моря и пути мужчины к женщине. Он смотрел на прохожих и думал об их тайных поступках. Навстречу ему шли мужчины и женщины с честными лицами. В этом мире не существовало пороков. Он один был преступник.