Это – не мама, это – чудовище! Так отвратительно понимать, что это близкий тебе по крови человек. НЕТ! Я уверен, не кровь и плоть делает нас родными! Не твоё биологическое происхождение сближает тебя с другим человеком. Истинно роднят нас чувства: любви и заботы, ласки и тепла – эти чувства получаем мы от того человека, чьё сердце узрело и приняло тебя, как своего. И который испытывает потребность, наравне с потребностью дышать, дать тебе те тёплые чувства, в которых ты до невозможности нуждаешься… Поэтому тётушка… Она мне родная! Только она! И я не собираюсь признавать кого-то своим настоящим родителем, кроме неё. Она… она моя мама!
Сиф начал пробуждаться от своих мыслей, всё сильнее и сильнее чувствуя боль от ударов «матери». Она всё так же добивалась имени того, к кому он ходил… «Мать» уже была не в силах ждать ответа. Самый быстрый способ получить имя «этой суки, что зализывает раны Сифа» – поставить под угрозу жизнь мальчика. Так она и сделала. «Мать» начала душить… Душить собственного сына, которому она сама же подарила жизнь. Но она была слепа к таким вещам. Мёртвое, чёрствое сердце не сможет снова стать живым и любящим, если оно не хочет замечать самого дорогого вокруг себя, что приносит истинное счастье.
Сиф к тому времени уже посинел, глаза его закатились, он так хотел сделать хотя бы ещё один глоток воздуха, но не мог:
– А-ха-ах-а!
– ОТВЕЧАЙ, ВЫРОДОК НЕСНОСНЫЙ! Как зовут эту суку, что не даёт тебе нормально сдохнуть?! Отвечай, недоумок! ОТВЕЧАЙ! – с яростью, с ненавистью смотрела на него «мать».
– Ах-ах-кх-кх-а… Не-н-кха-ха!
Сиф старался сказать хоть что-то, и наконец с его губ слетели звуки, похожие на слова:
– Не–кха-ха–с-скажу-кха-ах!
– АХ, ТЫ НЕ СКАЖЕШЬ?!
«Мать» отпустила его горло… Она была в бешенстве и в отчаянии из-за того, что Сиф так и не сдал эту «суку». Наш герой – настоящий воин и боец, который не сдаёт то, что так важно и дорого ему… «Мать» продолжала избивать, оскорблять, делать с ним всё что угодно, чтобы только выпытать имя человека, из-за которого он до сих пор оставался жив. Сиф лежал весь в собственной крови… Рассудок его помутился. Ему казалось, что «мать» снова ушла прочь из дома. Сиф тогда совсем не понимал, ночь на дворе или день и где он: лежит ли он сейчас на коленях у тётушки Маргариты и чувствует её нежное тёплое прикосновение к своему лицу или валяется на холодном полу, а по телу его стекает свежая, горячая кровь. Он ничего не соображал… Думая, что он один дома, он решил поговорить сам с собой: