.
– Ну а какие ты испытываешь чувства к своему сыну? – вывел ее из задумчивости мамин вопрос.
– Что ты имеешь ввиду? – уточнила женщина и напряглась.
Где-то здесь сидела ее заноза, которую она так и не смогла вытащить.
– Ну ты сразу полюбила его или как? – ошарашила вопросом мать.
– Конечно сразу, – удивилась Тома.
– Это хорошо, – сказала мама, – а то у нас одна знакомая, ну ты помнишь ее, тетя Софико, так и не смогла полюбить усыновленного ею племянника. Так и живут несчастные оба. Хорошо, что у тебя не так.
Тома резко перевела разговор на другую тему и немного поболтав ни о чем, отключилась, понимая, что сил на дальнейший разговор с матерью у нее больше нет.
«Я не люблю его, – подумала она с ужасом глядя на играющего с погремушкой малыша, – я все время пытаюсь уговорить себя, что у меня все хорошо. Но, выходит, я просто его не люблю»
Женщина медленно подошла к сыну, а тот увидев мать заулыбался, задергав ручками и за агукал.
Тома прижала сына к груди и прошептала:
«Как можно тебя не любить, сынок? Мы обязательно справимся с этим. Я буду тебя очень сильно любить. Вот увидишь».
Видимо, крепкие объятия матери пришлись не по нраву малышу, и он захныкал. Она бережно положила его в кроватку и задумалась.
«Обещаю, – прошептала Тома, – что ты никогда не узнаешь моего отношения к тебе. И даже если моя любовь к тебе и не проснется, я сделаю все, чтобы ты никогда не узнал об этом. И не только ты, но и все мои близкие».
С этого дня у нее появилась тайна, которую она тщательно скрывала от родных. Тома точно знала, что все родители обязаны любить своих детей. Только вот сердцу не прикажешь…
Время шло, а любовь не приходила.
Иногда, сидя у детской кроватки и наблюдая за радостным гуканьям Антошки, она вспоминала, как держала его в свое первое знакомство на руках, как счастливо замирало у нее сердце от осознания того, что это маленькое существо скоро станет ее частичкой, но время шло, а любови не было.
Тома вспоминала с какой радостью ухаживала за своей маленькой дочкой и как тяжело ей дается этот декретный отпуск. Все было не так как с Милой и это пугало.
Освобождение от чувства вины наступало по вечерам, когда с работы возвращался Валерий. Она со спокойной душой передавала малыша в его крепкие мужские руки понимая, что сыну важен отец и уходила в комнату дочери, наслаждаться общением с ней. Миле к тому времени уже исполнилось 6 лет. Они готовились к школе.