– Какое горе, Уолтер! Вы как, держитесь? – интересуясь, Райт заботливо придержал старика за локоть.
– Да я, может, наконец, поживу спокойно на старость лет! – выдал дедуля, пытаясь сдержать слезы и продемонстрировал фальшивую улыбку, которая должна была дать понять, что он старается не унывать. – Грустно, конечно, но что поделать! Жизнь такая штука, что никогда не знаешь, что тебя ждет… Так что, береги себя, парень. И я рад, что ты поправился! – подытожил дедуля и решил откланяться, заметно гремя пустыми бутылками водки.
Дедуля Уолтер Пирс казался живчиком. Всегда вертелся по жизни, как уж на сковородке. Даже несмотря на его хлипкое с виду тело. Да и ходил он всегда в застиранной белой майке и трениках. Шаркал тапочками и изрядно горбился. Однако все эти нюансы не мешали находить деду счастье в простых вещах. Многим людям стоило бы у него поучиться.
По обилию опустошенных бутылок «горячительной» видно, что он глубоко страдает, но старается не показывать своей скорби о потерянной жене и как его это подкосило. Леону казалось, что несмотря на утрату, старик просто рад, что все еще жив и у него есть возможность изредка выходить на улицу, чтобы выбрасывать мусор и просто дышать этим воздухом. Дышать этим миром, который преподносит нам каждый день разнообразие неожиданных для нас сюрпризов.
Наверное, к старости приходит осознание чего-то истинно важного и до смешного простого, что ты действительно начинаешь наслаждаться всем, что тебя окружает.
Но пока, у Леона Райта есть дела посерьезнее, чем думать о том, как живет старик. Сейчас он чувствовал себя героем какого-нибудь фантастического боевика, где главному герою не дают шанса остановиться, передохнуть и всегда впутывают в его новые авантюры и приключения, сейчас ему это нравилось и было нужно. Но при этом, он и сам однажды мечтал постичь беззаботную старость: спокойствие, умиротворение вкупе с гармонией.
Периодически он представлял себе, как живет в глубокой старости со своей женой на окраине города: в своем доме, неторопливо и неспеша доживая остатки своей жизни, по вечерам выходя на крыльцо. Закуривая трубку табака, он облокачивался бы на колонну крыльца, направлял свой взор в закат и думал о том, какая насыщенная выдалась у него жизнь. Не без доли сожаления, но все-таки с удовольствием он бы улыбался навстречу уходящим солнечным лучам, выдыхая густой дым собственноручно высушенных табачных листьев, которых выращивал с любовью и трепетом.