Айрис вышла из ванной уже одетая. Строгий тёмный брючный костюм стройнил её, белая рубашка оттеняла белую как снег кожу. Её короткие светлые волосы неизменно были уложены в стиле пятидесятых годов, и она была похожа на Мэрилин Монро – невысокая, пухленькая, но с бойким характером и очень высоким самомнением.
– Опять у тебя в ящике для полотенец лежат носки и футболки, – Айрис злилась, и в её интонации стали проскакивать нотки голоса строгой учительницы. У неё всё должно быть идеально, по полочкам, а бытовая рассеянность Коэна раздражала её до глубины души.
– Я посажу тебя в такси, – Коэн пропустил её слова мимо ушей и тоже начал одеваться.
– Почему я никогда у тебя не ночую, напомни мне? – с усмешкой спросила Айрис.
– Я во сне хожу, чавкаю и громко ругаюсь матом, – обезоруживающе улыбнулся Коэн, натянул футболку и аккуратно подтолкнул Айрис за талию из спальни.
– И что, ты ни разу ни с кем не проводил всю ночь, Коэн? Я тебе не верю, – Айрис остановилась около входной двери и посмотрела ему в глаза.
– Ты уверена, что хочешь знать ответ? – взгляд Коэна внезапно стал жёстким и стальным, пронзающим насквозь.
От этого взгляда, от слов, доказывающих, что кто-то значил (а может, и сейчас значит?) для него намного больше, чем она, Айрис снова впала в бешенство. Она не могла произнести ни слова от ярости. На девушку было страшно смотреть: она сильно побледнела, потом покраснела, смогла только выдавить из себя, что наговорит ему аудиосообщение, что она обо всём этом думает, и выбежала из квартиры, даже не закрыв за собой дверь. Коэн захлопнул дверь сам и остался в тишине и в одиночестве. Один. Как же было хорошо! Он любил вечернее одиночество.
Ночью Коэн проснулся от жара, которым пылало его тело. Повторяющиеся сновидения были связаны с длинными рыжими волосами и жёлтым лугом, где он упивался запахом знакомого чувственного, нежного девичьего тела. Жгучее, вязкое желание горело у него в животе, член стоял, грудь глубоко вздымалась, ягодичные мышцы были напряжены, мысли спутаны, он изнемогал от желания. Коэну так хотелось вернуться в тот сон, наконец-то разглядеть её лицо, прикоснуться к её губам, ведь он знал, что это была она, но расплывчатый образ убегал от него, смеялся, прятался за столетними толстыми деревьями с пышными жёлто-зелёными кронами, она была настолько неуловима, что не представлялось даже малейшей возможности, что ему удастся догнать и заглянуть ей в глаза. А с уходом дремоты уходили и луг, и волосы, и древесный свежий запах. Не открывая глаз и стараясь не отпустить до конца те страстные ощущения, Коэн взял руками член, и не успел он протянуть кожу вверх и вниз, как волна наслаждения накрыла с головой, и горячая струя спермы длинным фонтаном взмыла вверх, заливая и грудь, и подушку, и простынь… Он не помнил, когда ощущения от оргазма у него были такими сильными. Коэн расслабился, его тело обмякло, он на какое-то короткое время вроде бы даже отключился.