– Там все очень непросто. Не так, как выглядит на первый взгляд.
Он перевел взгляд на меня.
– В общем, я этому парню все объяснил. Но он меня не услышал. Тебе объяснять не буду, просто скажу – не лезь в это дело.
Я кивнул. Шорхит никогда ничего не говорил просто так. Я имел возможность многократно убедиться в этом, поэтому если он сказал, что объяснять не будет, значит, не было смысла пытаться расспрашивать его дальше.
– Да я и не собирался…
Алтаец фыркнул.
– Ну как же, ты же выслеживал их, значит, уже влез. А знаешь, зачем ты приехал на самом деле? Как раз за тем, чтобы я успел тебе сказать, чтобы ты не совался туда. Совсем.
Он тоже посмотрел в окно, даже с какой-то грустью разглядывая Дымова.
– И пацану этому тоже туда лезть не нужно. Может, для него это наилучшее окончание этой истории.
Он опять перевел взгляд на меня, и я увидел в его глазах тревогу.
– Понимаешь, от всей этой истории пахнет темнотой…
Охотник понизил голос, отчего следующие его слова прозвучали особенно жутковато.
– И эта темнота может утащить вас с собой, если вы сунетесь в нее.
Я понял, что Шорхит сам опасался того, о чем говорил, потому что в голосе его сквозили озабоченность и напряжение. И если он не выгонял нас напрямую, то и особо не сдерживал решимость Дымова поскорее покинуть этот дом. Было видно, что Охотник будто сам ждет, когда же мы наконец уедем. Признаюсь, я испугался. Потому что впервые видел Шорхита таким. Будто он примчался сюда рано утром, чтобы посмотреть в глаза неизвестности, и, увидев там тьму, отшатнулся от нее, не зная теперь как передать мне свое беспокойство. Это ведь он не ради Дыма приехал. Ради меня. Потому что почувствовал что-то. Я вздрогнул. На улице нетерпеливо и резко загудел автомобильный сигнал.
За окнами мелькали пейзажи предгорной степи. Чувствовалось, что Леша явно нервничает. Это было видно по манере его торопливой езды, по нервным движениям и отрывочным фразам, которые он внезапно вставлял в затянувшиеся паузы молчания.
– Херовый шаман этот твой знакомый, Андрюха. Ты уж меня извини.
Он криво усмехнулся.
– Мог бы помочь – помог бы. А так… Разговоры одни. Пустые.
Он опять внезапно замолчал, обдумывая что-то в образовавшейся тишине. Я чувствовал, что в этой ситуации спорить с ним было бесполезно, тем более что-то доказывать. Повернувшись к товарищу, я спросил: