Мама сидит напротив меня, накрыв ноги бабушкиным любимым пледом, на коленях у нее устроилась Шиши.
– Ну, как ты, детка?
Делаю еще глоток, чтобы дать себе время подумать.
– По-моему, все хорошо… я не ждала, что у меня так быстро появятся здесь знакомые. Амандина – просто прелесть, а Леонар, когда узнаешь его поближе, оказывается не таким уж вредным.
Она кивает и слишком долго медлит, прежде чем прибавить:
– Лионель о тебе спрашивал.
Удар под дых. Дыши! Дыши, какого черта! Поерзав на диване, отвечаю:
– Отчего бы ему не поговорить прямо со мной?
– Он и пытался, но ты не отвечаешь на его звонки. Я могу только представлять себе, что чувствуешь ты, но ему тоже плохо и одиноко. Что ты думаешь делать, перезвонишь ему? Попробуешь как-то наладить отношения?
Ой, нет, только не теперь, пожалей меня, мама. Не заставляй через это пройти. Не вызывай призраков. Пусть они хотя бы ненадолго оставят мои мысли в покое. Пожалей меня, мама, отгони их прочь. У меня осталось так мало плоти, так мало надежды, так мало желания жить, не дай им и это проглотить.
Мне бы так хотелось избавиться от болезненных, отравляющих чувств, въевшихся в меня, как татуировка.
Но нет, слишком поздно.
Воспоминания осаждают меня, берут за горло. Режут как ножом. Раздирают. Глаза жжет, внутри все скручивается, сердце разбивается, пламя гаснет, душа улетает, и горе снова заполняет меня всю целиком. Колин скоро исполнилось бы два года.
– Я не могу… я…
Не могу сдержать слез, они катятся по щекам, обжигают, разъедают кожу, от меня остается обугленное существо, которое я изо всех сил стараюсь вернуть к жизни. Безуспешно. Стараясь унять рыдания, задыхаясь, шепчу:
– Всякий раз, стоит мне подумать о нем, вспоминается все остальное. У меня нет сил с этим справиться, я так сильно тоскую, как будто часть меня ушла навсегда.
– Понимаю, дорогая моя, понимаю…
Я больше не могу держаться, даю волю печали и кидаюсь к маме. Она баюкает меня, крепко прижав к себе, но демоны уже вернулись, они завладели моими мыслями, моими воспоминаниями. И никогда не оставят меня в покое. Никогда.
Позже, в постели, я в нерешительности тереблю бумажник. А что если… Станет ли мне еще хуже, если я на нее посмотрю? Или меня это успокоит?
Я уже несколько месяцев ее не доставала, но знаю, что она на месте. Там же, где всегда.