Мы с Амандиной переглядываемся – пожалуй, лучше ему об этом не знать. Булочница старается разрядить обстановку, используя подручные средства:
– Марк, хочешь блинчик с колбаской?
Он машинально берет то, что предлагает ему Амандина, и заталкивает в рот, но это его не останавливает. Вне себя, Марк продолжает орать, плюясь крошками и показывая на Вивианну пальцем:
– Сил моих нет, сейчас вызову психиатрическую неотложку.
Он весь багровый, боюсь, как бы его удар не хватил.
– Или вы ею займетесь, или я ее в психушку отправлю! Поскольку мы все еще женаты, я имею право ее туда поместить, и не откажу себе в этом.
– Ни за что, ясно тебе? Ни за что я туда не пойду! У меня замечательные подруги, они меня не бросят ради каких-то малолеток (по-моему, очень уместное замечание, и в самом деле, чего-чего, а этого точно не случится), в отличие от тебя. Девочки милые и верные, и они-то меня охотно пустят ночевать к себе в сарай.
На крыльце появляются Леонар и Матильда, машут мне, показывая, что готовы. Вот и прекрасно, а у меня появляется готовый предлог, чтобы положить конец этой стычке, объявив всем собравшимся:
– Друзья мои, настало время идти в гостиную и слушать перекрестное чтение Леви и Флобера. Прошу всех войти в дом!
Подружке Марка до того не по себе, что она, к величайшему моему облегчению, дергает его за рукав и упрашивает уйти отсюда. Мы входим в дом, разгоряченные умы остывают, снова воцаряется спокойствие.
Леонар принимается сравнивать описания у классиков и современных авторов, по его словам – «беспристрастно», но я прекрасно вижу, как блестят у него глаза, когда он читает отрывки из «Мадам Бовари». Старик стоит посреди гостиной прямой, как палка, с очками на носу, и, читая текст, жестикулирует левой рукой.