Походя отметив незавидную участь местных детей, подошел к турнику, подпрыгнул и попробовал подтянуться, но свою грузную и непривычную к нагрузкам тушу дотянул только до середины, и взятие снаряда не состоялось.
Огляделся по сторонам, убедился в безразличии прохожих к моему фиаско и перешел к брусьям. Запрыгнул, опустился, но поднять себя обратно уже не смог, сколько ни скрипел челюстями от натуги.
Остался последний вариант, пришедший мне в голову – приседания. В моем представлении это было сугубо женским упражнением, и я снова убедился в отсутствии повышенного интереса к себе, прежде чем начать.
Тут, по счастью, хоть и не без труда, удалось выполнить полноценный подход из двадцати раз, и по организму бодро заструились остатки утреннего энергетика.
Удивительно все-таки устроен организм человека, подумал я. Минут пять назад собрался завещание писать, и вдруг стихли страх и покалывание, сознание чудесным образом прояснилось, и вместо пульсирующей мысли о скорой неминуемой смерти возник дивный мир, в котором просматривались все оттенки питерской серости, не говоря уже о ярких мазках вроде детских игровых площадок и деталях, вроде значков на рюкзаках школьниц и ржавчины на самокатах курьеров.
Я словно перестал ощущать давление среды и обстоятельств и сам стал еще одной крохотной рыбкой, частью пестрой толпы парикмахеров, мелких продаванов и бюрократов, коучей, психотерапевтов и блогеров, самозанятых, безработных и беззаботных.
При этом собственная незначительность не тяготила, в голову не лезли вопросы про то, чего я достиг к своим тридцати пяти и почему у десятилетних школьниц есть армии фанатов и много денег на счету, а у меня – нет. Более того, я ощутил сопричастность к происходящему бурлению жизни и с интересом разглядывал соседей по жизненному пространству, одетых и раздетых всяк на свой вкус и лад вне зависимости от контекста и погоды.
Напрашивается вопрос, почему нельзя постоянно пребывать в столь благостном состоянии.
И ведь я задавал его Фиме еще в первый год работы в больнице, пусть и не вполне внятно.
Помнится, он объяснял тогда, что это фрустрированные инстинкты дают о себе знать. Эволюция создала нас для размножения, борьбы за пропитание. Она же с разной степенью интенсивности приказывает лезть по иерархической лестнице. А в условиях переизбытка еды и уничтоженных социальных лифтов всю эту энергию попросту некуда девать. Отсюда и неврозы, и куда более серьезные болячки.