До какой степени любой AI зависим от данных и как часто им скармливают не самое здоровое питание, я в полной мере узнал уже в первый месяц работы, когда столкнулся с нейросетью, которая чудит по медицинской части. Всякий раз, отправляя отчеты о ее ошибках, в душе желаю разработчикам и поддержке найти жену по госконтракту.
В смысле: полгода писать техническое задание, согласовывать его с армией ответственных лиц, несколько месяцев играть конкурс и, в лучшем случае, к следующему году, получить пропитую матрону, отвечающую признакам женщины сугубо формально.
Грубо, но поделать с собой ничего не могу.
А все потому, что инструмент, предназначенный упрощать жизнь, регулярно ее усложняет, и на сегодняшний день потолок ее способностей – записать человека на прием к врачу и сообщить график работы больницы.
Если говорить о цифровизации, то и без нейросетей проблем хватает. То сервер ляжет от нагрузки, то комплектующих не хватает. И это все не говоря уже про умышленное киберзлодейство.
Цифровой бардак, а не сингулярность.
Вернемся ко мне.
В свои тридцать пять я считаюсь молодым. Система ежегодно отчитывается о неуклонном росте средней продолжительности жизни, и по статистике показатели здоровья в тридцать пять лет сейчас в среднем равны показателям двадцатипятилетних десятилетней давности.
Но это как в анекдоте про Таню и Машу, где одна строго хранит верность супругу, а вторая изменяет с каждым встречным, а по статистике обе они гулящие.
Так и у меня. По статистике я должен влезать в выпускные джинсы, а на деле зеркало дразнит сисястым увальнем в зеленой майке с пучком редких седеющих волос, двойным небритым подбородком и килограммовыми мешками под глазами.
К началу событий, к которым я так долго подбираюсь, у меня официально диагностировали ожирение, нарушение углеводного обмена, панические атаки, несколько разновидностей аллергий и повышенный риск развития какой-то аутоиммунной болячки. А какая бездна осталась необследованной после того, как психотерапевт выписал мне антидепрессанты и запретил пользоваться служебным положением для скрининга хворей, остается на его совести.
Строго говоря, я и в юности не мог похвастать крепким здоровьем, но тогда над покалыванием в боку и одышкой можно было смеяться. Они даже были чем-то вроде социального клея. Народ мастерил на эту тему мемы и вбрасывал их в университетские и рабочие чаты, отлынивая таким образом от нудных дел наиболее социально-одобряемым способом.