– Мистер Бартлетт любезно угощает всех на борту, – объявил он. Бартлетт корчился от боли. – Из своего погребка.
Манро щедро отхлебнул, освободил жертву и пустил бутылку по кругу.
– А это правда? – спросил паренек, поворачиваясь обратно к товарищам. – Истории. О Ястребе. Это правда?
– Какие? – спросил один из старателей. – Что он забил людей из братства насмерть? Или про черного медведя в Сьерре?
– Ты хотел сказать, про льва, – перебил его беззубый. – Горный лев. Убил его голыми руками.
Мужчина в драном двубортном пальто, прислушивавшийся к разговору в паре шагов позади, сказал:
– Он когда-то был вождем. В Нациях[2]. Вот откуда у него прозвище.
Понемногу разговор привлек и остальных на палубе, и вот уже большинство собрались вокруг первой компании на корме. И каждому было что прибавить.
– Союз[3] предложил ему собственную землю, как штат, со своими законами и прочим. Лишь бы его утихомирить.
– Он такой косолапый, потому что ему клеймили ступни.
– Его возвращения в краю cañons ждет целая армия скальных индейцев[4].
– Его предала собственная банда, и он их всех убил.
Истории множились, и скоро разговоры шли внахлест, росли в громкости вместе с наглостью и завиральностью перечисляемых поступков.
– Ложь! – рявкнул подошедший Манро. Он был пьян. – Все ложь! Вы сами на него гляньте! Или вы его не видели? Старый трус. Да я справлюсь с целой стаей ястребов одним махом. Как с голубями! Бах-бах-бах! – Он обстрелял небо из невидимого ружья. – Одним махом. Подавайте сюда этого, этого, этого, этого бандита, этого, этого, этого, этого вождя. Одним махом! Все ложь.
В палубе со скрипом открылся люк. Все притихли. Из него с трудом показался пловец и, словно хромой колосс, сделал несколько тяжелых шагов к людям. Теперь на нем были штаны из сыромятной кожи, заношенная блуза и обернутые вокруг тела неопознаваемые меха, накрытые шубой, сшитой из шкурок рысей и койотов, бобров и медведей, карибу и змей, лисиц и луговых собачек, коати и пум и прочих неведомых зверей. Тут и там болтались морда, лапа, хвост. На спине висела капюшоном пустая голова крупного горного льва. Разношерстность животных, пошедших на эту шубу, как и разное состояние лоскутов, намекали и на то, как долго ее делали, и на то, как далеко странствовал ее хозяин. В руках он держал по половине полена.