Возможно, дело обернулось не совсем в худшую сторону. В конце концов, спустя приличный промежуток времени с момента написания романов, я и решился взяться за повести, как за самый реалистичный жанр. Но и в эти свои прозаическое произведения также решил включать фрагменты стихов из своих песен. Они в настоящее время там присутствуют в виде эпиграфов, что стоят перед вступлениями к каждой из повестей и в начале их некоторых кульминационных глав, художественным образом, а порой и с юмором раскрывая суть происходящего. Эпиграфы часто использовались мировыми писателями-классиками в своих прозаических произведениях. Только эти классики чаще брали стихи и афоризмы от других авторов да строки из народных баллад. А так как автор этих повестей, как вы уже знаете, многие годы своей жизни был самодеятельным поэтом-песенником и пробовал сочинять композиции в различных стилях музыки, то, сами понимаете, было бы грешно не использовать свои поэтические и композиторские способности еще и в прозаических произведениях.
Небольшие пояснения по сюжетам пенталогии: в своих работах мне пришлось вести рассказ о том, с чем часто сталкивались (и, возможно, сталкиваются до сих пор) призывники на флот по первому году службы, и что на флоте называется словом «годковщина» – в отличие от понятия «дедовщина», принятого в сухопутных войсках. О дедовщине ничего сказать не могу, потому что не «изучал» ее изнутри, как годковщину. В принципе, это флотское понятие многогранно. Если этим словом называть требовательность старослужащих моряков по отношению к молодым матросам, то порой не сразу и разберешь, где произвол, а где радение о дисциплине. Думаю, что в каких-то аспектах службы эта самая пресловутая годковщина даже необходима. Вот приходит служить на флот молодежь с гражданки. Многие ее индивидуумы полны самомнения, эгоизма, а порой и элементарной лени (это, естественно, не ко всем относится). Выходит, что иногда без жестких внушений и наказаний некоторым людям, пришедшим с гражданки, прописные флотские истины и понятия просто не дойдут до ума и сердца. И, если это происходит без перегибов и унижений человеческого достоинства, то всё идет только на благо Отечеству.
Возьмем, к примеру, подводную лодку Б-213 (произносится: Буки – Двести тринадцать) из состава девятнадцатой бригады, о которой я в основном рассказываю в повестях (а также о службе на подлодке Б-397). Ее экипаж, на взгляд стороннего наблюдателя, долгое время являлся эталоном воинского порядка и дисциплины. Старослужащие моряки, отслужившие на флоте два и два с половиной года (в советских ВМС их называли «подгодками» и «годками») этой команды постоянно старались держать более молодые призывы в ежовых рукавицах, но без перегибов. Однако, когда подлодка перестает надолго выходить в море, то и морская служба переходит в некую «береговую фазу». И, чтобы молодежь подлодки не расслаблялась, «власть предержащие» порой начинают использовать свое более высокое положение просто ради подавления чужой воли. Что и стало происходить на Б-213. Призыв командира отделения мотористов Вениамина Шунтова постепенно потерял ощущение реальности. Даже став «дембельским», этот призыв продолжал свои «годковские замашки», которые шли вразрез с традициями флота. Но за эти замашки дембеля Б-213, в конце концов, и поплатились бунтом матросов многочисленного призыва, которые были на год их моложе и с кем матрос Алик-Бенгалик (с еще более молодого призыва) за полгода службы на подлодке крепко подружился. А потом обстоятельства сложились так, что он и сам поднял «Бунт одиночки на подводном корабле». Но об всём этом далее подробно рассказывается в этой повести.