. Под завесой дневного тумана неудержимый паводок проникал в неприступные леса и в неведомые пещеры. Их тут десятки, а может быть, и сотни, кто знает. На тропе, которая вела через гребень этой пограничной горы, остановился человек. Он был одет в промоченную камуфляжную униформу, за плечами виднелся рюкзак. Человек смотрел на дорожку, которая, петляя между камнями, поднималась вверх, к седловине. Из заросшего рта вершины выступал пар, поток мутной воды в нескольких шагах от тропы дробился о круглые белые камни. Некоторые из них заметно двигались из-за сильного течения, ударялись друг о друга в воде и издавали глубокие глухие звуки. «Как долго не ходил я этим путем?» – спрашивал он сам себя. Человек знал ответ хорошо: уже почти целый год, ну, кроме вчерашнего тура с несколькими студентами из Чехии.
Но уже перед войной Микун водил туристов по окольным горам. Самыми щедрыми были немцы. Их надо было всячески обхаживать, зато платили они марками. Чехи, которых до войны тут было больше всего, рюкзаки носили сами, спали в палатках, а в горы ходили, пользуясь старыми югославскими картами. Когда в 1998 году вспыхнул вооруженный конфликт, в Тет уже никто не приезжал. Вместо туристов Микун водил теперь через границу в Косово лошадей, таскавших на своих хребтах мешки с коноплей. Брат Калимант был у албанских борцов за свободу на хорошем счету, прежде всего благодаря наркотикам, которые он им регулярно поставлял. Коноплю он выращивал на участке неподалеку от деревни Никай Шала. Трудно было в этих краях найти лучшее место: Никай Шала занимала изолированное положение на южных склонах и щедро подпитывалась влагой с реки. Именно Калимант в период нужды подыскивал Микуну гешефты. Брат служил в Тете полицейским, но благодаря тропе контрабандистов, которую он сам же и проложил, настоящее его влияние простиралось далеко за границу.
Борцы за свободу Косово дешево покупали марихуану, а потом продавали ее за доллары на Западе. Золотую эру в горах быстро сменила эра бриллиантовая – больше, чем за коноплю и гашиш, и даже больше, чем за белое мясо с отдаленных хуторов, платили за пленников с севера. Беда тому, кто даже случайно попадал в контрабандистские сети торговли людьми.
Микун снова направился к гребню, он уверенно преодолел ручей в высоких резиновых сапогах-канадах. Ему не надо было искать удобное место – он хорошо знал, где можно перейти бурный поток. Его жилистое тело, привыкшее двигаться на обрывистых горных тропах и в сорок градусов летней жары, и в мороз, сквозь метровые сугробы, позволяло ему двигаться дальше. Он шел, как несокрушимый горный конь, не обращая внимания на то, что промок до костей, что по шее вода стекает прямо за ворот его рубашки. Единственное, чего он желал, – это забыть обо всем. То, чего он жаждал, пару часов назад проскользнуло у него между пальцами. Он прошел еще пару сотен метров между скалами, когда перед его глазами появился темный проем размером с гаражные ворота. От него тянуло арктическим воздухом, пахнущим льдом.