– Вот за это я тебя и люблю, Сарусь: за честность. Не по понятиям это – пиздеть уважаемому человеку в лицо, – с довольным видом изрекает Олег, поглаживая мою раскрасневшуюся от гнева кожу костяшками пальцев. Хочу подметить, что уважаемого человека тут не наблюдаю, но еле сдерживаю себя, прикусив язык. – Каждую паршивую ночь я представлял, как буду целовать твою молочную кожу, гладить манящие изгибы, что мерещатся в других бабах, представлял, как буду насаживать на своего дружка… – Дыхание Олега от каждого слова учащается все сильнее, в то время как у меня живот скручивает спазмом от одной только мысли, что все это Багровский проделает уже сегодня!
– Пусти! – В истерике хватаюсь за его кисти, когда он непозволительно близко вжимает мое тело в свое, блуждая ладонями по пояснице, заднице, а лицо зарывается в откровенный вырез декольте.
– А может, ну его, а? Свадьбу эту? Никто больше и слова в твой адрес не посмеет сказать, распишемся номинально, но позже. А сейчас я в натуре как сильно хочу сорвать с тебя это барахло! – В подтверждение сказанного урод тянет шнуровку платья на спине, и оно начинает ослабевать, спадая, пока я не знаю, то ли хвататься за корсет, чтобы прикрыть открывающуюся грудь, то ли отбиваться от озверевшего Олега, что подталкивает меня к кровати.
– Нет! Подожди! Что ты делаешь?!
– Получаю то, что заслужил. – Грубые лапы тянут чертово платье вниз, и оно поддается, сползая до середины живота, пока я, потеряв равновесие и запутавшись в шлейфе, лечу на расправленную и смятую постель.
– Я не вещь, чтобы ты меня получал.
Олег наваливается сверху, выбивая из меня дыхание от тяжести его желейного тела.
«Господи, пожалуйста, помоги!» – мысленно обращаюсь ко всем богам, не желая заниматься сексом. Мне кажется, я не переживу, не смогу, это выше моих сил! Отчаяние охватывает меня и бросает тело в жар, когда желтые зубы вора стискивают мой сосок, вытягивая его. – Ты столько месяцев ждал, а сейчас не можешь дожить до вечера?! – иду ва-банк, пытаясь манипулировать его же методом.
Но сказанные мною слова не цепляют Багровского, а наоборот, распаляют еще сильнее. Второй рукой он зажимает мой рот, чтобы я заткнулась, и продолжает свои насильственные действия, терзая голые шею и грудь. Из меня только и вырываются всхлипы отчаяния, пока горячие слезы стекают по щекам, а кулаки бьют Олега по спине. Я изворачиваюсь, пытаюсь выбраться, но, сжатая по бокам ногами врага, не могу сдвинуться ни на миллиметр.