Яна посмотрела на часы, и это тоже не доставило восторгов: циферблат показывал уже седьмой час вечера, темно было – хоть глаз выколи, идти предстояло неизвестно куда и неизвестно сколько. Увы, выбора у нее не было, она закинула за спину один рюкзак, следом повесила на грудь второй, включила фонарь – огромный, специально купленный для этого похода. Хорошо, что она отказалась от идеи тащиться с чемоданами на колесиках (сама надорвала животик от смеха, когда представила). В противном случае ее путь до Камня Трех Дорог закончился бы около ближайшего деревца с очень крепким сучком либо у канавки. Собравшись с духом, Яна зашагала по колдобинам и хрусткому снегу к своему новому месту жительства, где бы оно ни находилось. Пустошь до заброшенного поселка получилось миновать легко, она была не такой уж и большой, как казалось сначала, просто снег мешал разглядеть застывшие в ледяной пустыне призраки домов. Зато улица этого самого поселка, когда Яна шагнула в него, оказалась еще более пустынной, чем сама пустошь. Поселок вообще и его главная улица в частности казались чем-то нереальным. Яна словно оказалась в чьем-то сне, куда не забегали даже бродячие кошки и боялись заползать чужие кошмары. Своих хватало.
Идя вперед, она слушала надрывный скрип дверей и ставен, свист ветра в пустых помещениях, который похоронным маршем сливался с хрустящим под ногами снегом. Полуразвалившиеся дома со сгнившими досками и разрушенными камнями, около некоторых из них замерли ржавые машины без колес, то там, то здесь громоздились груды мусора, заваленные белым крошевом. Когда Яна увидела прямо посреди дороги сидящую на земле старую, голую куклу с выбитым глазом, по спине побежали десятки неприятных мурашек. Смешно, конечно, но ту куклу она обходила большим кругом. Вся окружающая обстановка создавала ощущение того, словно Бурева оказалась в мертвом, давно отрезанном от жизни месте. Наверное, так себя чувствовала бы мышь, оказавшаяся между очень голодной кошкой и страшной бешеной собакой. В какой-то момент запах сырости, гниющего мусора и чего-то еще, непонятного и неприятного, усилился – его не могли перебить даже мороз и ветер. В вечернем полумраке тени сгущались, превращая дома в жуткие провалы в неизвестность, тут впору было снимать фильмы ужасов. Иногда Яна настороженно оборачивалась, чтобы убедиться, что за спиной нет ничего и никого, кроме пустых зданий и пустоты дороги. Навязчивое ощущение чужого взгляда буквально преследовало ее и заставляло ускорять темп.